Реферат: Конституционно-правовые преобразования и экономические реформы

Проведение глубокихобщественных реформ накладывает свой отпечаток на характер и тенденции развитияконституционного процесса. Реформами проверяется прочностьконституционно-правового режима страны. История последних десятилетий позволяетвыделить несколько характерных типов преобразований, различающихся по степенирадикальности осуществляемых мер. Их анализ позволяет сделать ряд выводовобщетеоретического характера.
   Прежде всего, проведение реформ возможно и присохранении действующей конституции. Это может привести к надежным результатамили в случае ограниченности реформ, или при наличии в стране глубоких традицийконституционализма. На сегодняшний день, как мне представляется, лишь частьзападных государств может с достаточной уверенностью рассчитывать на то, что ихконституционный строй выдержит испытание временем или обстоятельствами, и вобозримом периоде все ответы на вызовы времени не потребуют сколько-нибудьрадикальных конституционных реформ. К таким, странам можно отнестиВеликобританию и США, прошедших через Великую депрессию без заметныхполитических потрясений и конституционных кризисов, а также Германию начала1990-х годов, выдержавшую испытание воссоединением.
   Особым случаем в рамках этого примера являетсявозвращение действенности существующей конституционно-правовой системе. Этопроисходит в тех ситуациях, когда в недемократической стране формальнодействует конституция, отвечающая современным стандартам демократическогообщества. Естественно, что в такой ситуации осуществляющие реформы политическиесилы склонны пойти по пути «актуализации» правовой системы, превращения ее изформальности в реальность 1. Подобные попытки предпринимались, вчастности, в таких посткоммунистических странах, как СССР, Югославия,Чехословакия. Практика свидетельствует, однако, что этот путь преобразований недает устойчивого положительного эффекта, а в федеративных государствах ускоряетих крах.
   Кроме того, возможно осуществлениеэкономико-политических преобразований, основанных на восстановлении действиястарой (иногда отстоящей от настоящего момента на десятилетия) конституции. Донедавнего времени это было характерно лишь для подверженных военным переворотамгосударств «третьего мира». Периодическое возвращение к конституционномуправлению сопровождалось там или восстановлением действия конституции, иливозвращением к гражданской конституции от конституции, навязанной военными.Однако после падения коммунизма возврат к старым конституциям и законам сталхарактерным явлением для ряда государств Центральной и Восточной Европы, включаястраны Балтии. Причем здесь происходило восстановление конституций, недействовавших на протяжении полувека, что является уникальным феноменом. Такоеразвитие событий призвано продемонстрировать отказ от навязанного извне режима,и в этом отношении посткоммунистическое восстановление конституционного строясущественно отличается от имеющегося опыта преодоления режимов, установленных врезультате военных переворотов 2.
   Восстановление старого (докоммунистического)конституционного порядка может рассматриваться, по крайней мере теоретически, икак вариант формирования современной правовой системы России. Этот вопрос нестал предметом широкого обсуждения и относится, скорее, к разряду экзотических.Однако ряд общественных и политических деятелей поставили в середине 90-х годоввопрос не только о возможности, но и о необходимости возвращения кконституционно-правовой системе начала XX столетия (точнее, к режиму,сформировавшемуся в 1906-1913-х годах и получившему отражение в «Основныхзаконах Российской Империи»). Они видели в этом единственный путь квосстановлению легитимности всей политической системы современной России [3] 3.Разумеется, здесь не предполагается немедленное восстановление de facto старогороссийского законодательства в полном объеме. Речь идет о восстановлении этойправовой системы dejure с объявлением длительного переходного периода для последующейпостепенной адаптации старой системы к современным условиям. Акцент делается нена преимуществе старого правового механизма, а на необходимости обеспечитьмаксимальную легитимность посткоммунистического права. Как подчеркивалосьучастниками конференции по проблемам правопреемства, «только обращение кценностям и нормам исторической России, восстановление прерванного революциейгосударственно-правового преемства положит надежный предел возрождениютоталитарной диктатуры, следствием которой стали бы распад страны, ужасающееобнищание народа, гонения на веру и попрание исконных прав личности» [3, с.70].
   И еще один возможный вариант развития событий:проведение конституционной реформы и принятие новой конституции в результатепреодоления глубокого экономического и политического кризиса. Выход из негонередко связан с силовыми методами или с методами, близкими. к таковым. Кпервым можно отнести опыт Турции и Чили 1970-1980-х годов. Ко вторым — формирование режима Пятой Республики во Франции. Здесь уже приходится иметьдело с масштабом преобразований, не укладывающимся в существующие илитрадиционные для данной страны правовые рамки.
   Особый случай формирования новогоконституционного порядка — заимствование обретающей независимость колониальнойили полуколониальной страной конституционно-равовой системы метрополии илидругого развитого государства, служащего для нее образцом. По такому пути пошлите государства Африки и Азии, которые в XX столетии строили своигосударственные системы формально по образцам Великобритании и Франции, а такжебольшинство латиноамериканских государств, опиравшихся на опыт США.Использование такого подхода (во всяком случае по конкретным направлениямполитических и экономических реформ) не исключается и по отношению к странам,выходящим из коммунизма. Это нашло отражение, в частности, в том, что на рубеже1980-1990-х годов Организация экономического сотрудничества и развитияразработала комплекс типовых нормативных актов, которые могли бы бытьиспользованы при формировании посткоммунистической правовой системы, ароссийское Министерство иностранных дел даже перевело эти материалы на русскийязык.
   Наконец, конституционные изменения могутсопровождать радикальную ломку существующих экономических, политических исоциальных институтов. В данном случае уже нельзя говорить просто ореформе, поскольку разворачивающиеся процессы имеют явно революционныйхарактер. Здесь прежде всего имеется в виду Россия — как современная, так и1917-1929-х годов. Причем хочу подчеркнуть, что и в таких обстоятельствах новаяконституция не является абсолютно неизменной. Она с высокой степеньювероятности оказывается неустойчивой и изначально заключает в себе возможность(и опасность) болезненных корректировок и пересмотров. Более того, сам характерсобытий, их радикальность и связанная с этим подвижность всехсоциально-экономических структур и соответствующих групп интересовобусловливают вторичность конституционных рамок, зависимость политическихпроцессов и реальных правовых норм от баланса политических сил,предопределяемого в конечном счете балансом реальных групп интересов.
   Все это дает основу для выделения двухпринципиально различных ситуаций, характеризующих соотношениесоциально-экономических и конституционных реформ. Первая: происходяткраткосрочные изменения, осуществляемые режимами переходного типа и сохраняющиесоциально-экономическую приводу данного государства. По существу, этоперевороты, не выходящие за рамки замены одной правящей группировки на другую.В этом случае обычно происходи! временная отмена конституции с вероятным еевосстановлением в дальнейшем. Формально говоря, под этот критерий подходят двастоль противоречивых опыта, как восстановление конституций после внутреннегопереворота (типично для Африки и Латинской Америки) и после длившейсядесятилетия внешней оккупации. В результате возможно как восстановление старой,действовавшей до переворота, конституции, так и принятие новой (которая,впрочем, редко радикально отличается от старой).
   Вторая: осуществляются глубокие изменениясоциально-экономического характера, требующие соответствующего конституционногооформления. Здесь также возможны различные варианты — от необходимостиосуществления комплекса болезненных реформ (Чили 1970-1980-х годов, Франциярубежа 1950-1960-х, Германия и Япония конца 1940-х) до радикализмареволюционных перемен, который также может быть совершенно различным (включая иКубинскую революцию 1959-1961-х годов, и посткоммунистическую революцию всовременной России). Разумеется, перечисленные события качественно различны. Водном случае глубокие преобразования осуществляются в рамках одной и той жесистемы социально-экономических отношений (частной собственности и рыночнойэкономики в том или ином ее виде), в другом происходит замена глубинных основсуществующего порядка (отказ от частной собственности или возвращение к ней).Однако очевидно и то общее, что объединяет все собранные в данном пунктепримеры: всюду стояла задача преодоления собственных, органически присущих тойили иной стране противоречий и тупиков. Здесь ничего не было навязано извне, аначавшийся кризис был порожден особенностями и логикой предшествующегоразвития. Тем самым определялась и необходимость формирования политико-правовоймодели, не имеющей реальных прецедентов в собственном историческом прошлом.
   Не менее характерный пример дает сравнениережимов двух генералов — А. Пиночета и Зия-уль-Хака. Оба пришли к власти подлозунгами выхода из экономического и политического кризиса. Однако в Чили черезнесколько лет начались глубокие структурные реформы, а Пакистан, пройдя черезтеррор военного режима, не смог осуществить необходимые стабилизирующиепреобразования. Аналогично Чили развивались события в Турции и Таиланде, схоже- в Испании и Португалии. Первоначальная направленность всех этих измененийбыла различной, но результаты в общем схожими — как в политическом(конституционном) отношении, так и в отношении экономическом [4].
   Думаю, что Россия 1980-1990-х годов относится кэтому типу преобразований. Разумеется, посткоммунистические преобразования вРоссии являются гораздо более глубокими, чем в большинстве из перечисленныхстран, поскольку в данном случае речь идет о революции 4. Однакоэтот факт нуждается в специальном анализе в связи с оценкой возможностейконституционных (и вообще правовых) механизмов, и особенно в сравнении их симеющимся опытом других стран.
   Еще одним моментом принципиальной важностиявляется вывод о существенно различном характере событий в России, с однойстороны, и в посткоммунистических странах Восточной Европы — с другой. Все ониимеют общее коммунистическое прошлое, а также во многом схожий комплексэкономических проблем. Однако более глубокий сравнительный анализ приводит квыводу о качественном различии ситуации в России и в бывших ее сателлитах. В тоже время очень многое связывает логику развития посткоммунистической России срядом вроде бы не похожих на нее стран мира, которые в свое время проходили черезсистемный кризис.
   

Особенности конституционно-правовых реформ впосткоммунистических странах


   В дискуссиях 1990-х годов о соотношенииконституционно-правовых и экономических реформ в посткоммунистических странах вцентре внимания оказались две проблемы, естественным образом отражающие сутьобсуждаемой темы. Во-первых, о роли конституции при движении от коммунизма крыночной демократии. Во-вторых, о роли государственной власти в проведениипосткоммунистических реформ.
   Прежде всего, вставал вопрос о характерегосударственного вмешательства в экономические процессы. Речь идет о том,должна ли конституция задавать общие рамки такого вмешательства и, по существу,играть роль тормоза, предотвращающего избыточный интервенционизм власти. Подобногорода утверждение естественным образом вытекало из всего опыта функционированиякоммунистической системы. Тотальное огосударствление всех сторон жизни общества- принципиальная характеристика советского коммунизма, источник его силы ислабости. Кризис коммунизма в конечном счете стал результатом этогоогосударствления и неспособности системы адаптироваться к новым вызовамвремени, когда постиндустриальные тенденции развития общества привели кренессансу либерализма и индивидуализма. Традиции этатизма были все-такислишком сильны в посткоммунистических государствах (особенно в странах бывшегоСССР). Это ставило задачу их сознательного ограничения.
   Однако последовательное рассуждение в данномнаправлении приводило к логической ловушке. Ни у кого не «вызывало сомнения,что посткоммунистические экономические реформы неизбежно будут болезненными всоциальном отношении и потому непопулярными. Значит их проведение потребуетдостаточной жесткости и силы государства, прямого вмешательства властей вхозяйственные процессы. Но как это совместить с идеологией либерализма?
   Отсюда вытекал и второй вопрос: наскольконеобходима стабильная конституция для осуществления посткоммунистическихпреобразований? Попытки выйти из отмеченного выше логического противоречияпривели к выводу, что, возможно, было бы целесообразно разграничить этапыпреобразований не только с чисто экономической, но и с конституционно-правовойточек зрения. То есть на период перехода к рыночной демократии и осуществленияболезненных реформ иметь особый конституционный закон, хотя и не вполнесоответствующий современным критериям демократии, но предоставляющийправительству возможность осуществить необходимый комплекс мероприятий всоциально-экономической сфере.
   Способы решения этой задачи могут быть различны — от сохранения при некоторой модификации действующей (коммунистической)конституции до принятия специального переходного Основного закона. Общая цельразвития стран — движение к либеральной конституции западного типа при этом неотрицается, но для достижения ее предлагается использовать особые механизмы иинституты. Один из способов решения этих проблем — формирование сильнойпрезидентской власти, плохо корреспондирующей с современным западноевропейскимопытом. В такой ситуации предполагается, что общая либерализация экономическойи политической жизни будет идти одновременно с укреплением позицийисполнительной власти. Теоретически усиление исполнительной власти нетождественно усилению государственного вмешательства в экономическую жизнь. Ипрактика осуществления посткоммунистических реформ показала, что,действительно, сильная исполнительная власть может достаточно эффективно решатьзадачи либерализации общественной (в том числе и хозяйственной) жизни 5.Хотя однозначных решений здесь все-таки не существует.
   Аргументы как «за», так и «против» обоих подходовдостаточно очевидны. Понятны как необходимость непопулярных мер, так и крайняясомнительность их принятия и последовательной реализации через парламентскиепроцедуры. Одновременно никто не гарантировал того, что переходный (по сутиавторитарный) режим на самом деле использует свою власть для проведениянеобходимых реформ, а не для новых популистских экспериментов. (Немало примеровпоследнего давал опыт большинства стран Латинской Америки 70-80-х годов.)
   Таким образом, в литературе сформировались дветочки зрения на роль конституционно-равовых реформ в посткоммунистическихэкономических реформах: позитивный конституционализм и негативныйконституционализм, причем последний занимал доминирующие позиции [7, р. 55,5б]. Сторонники позитивного конституционализма утверждали, что в благородномстремлении защитить общество от хорошо известной ему по недавнему прошломутирании государства существует опасность лишить реформаторов необходимых имвластных ресурсов в самый острый момент посткоммунистического перехода, чтопомешает и созданию новой институциональной структуры общества, нужной длядальнейшего его развития [8, 9]. В ответ раздавались не менее убедительныерассуждения, что сам успех посткоммунистической экономики требует установленияпрозрачных, понятных и стабильных правил игры, без чего будут невозможныинвестиции, а тем самым экономическая стабильность и рост 6.Впрочем, большинство подобных рассуждений основывалось на опыте прошлого,иногда весьма далекого.
   По прошествии ряда лет и накопления практическогоопыта посткоммунистической трансформации стали возможны предварительные попыткиколичественной верификации тех или иных выводов относительно роли конституций вэкономических реформах стран Центральной и Восточной Европы, а также бывшегоСССР. Проведенный рядом исследователей анализ развития почти трех десятковпосткоммунистических стран на протяжении последнего десятилетия позволилсделать два основных вывода.
   Во-первых, о важности принятия новой конституции.Как показывает Дж. Хеллман, задержка с принятием новой конституции не оказываетсильного и тем более решающего влияния на экономическое развитиерассматриваемых стран. Одновременно посткоммунистические конституции, припрочих равных условиях, не являются и препятствием на пути ускоренногопродвижения к рыночной экономике. Вместе с тем принятие новой конституции,формально и последовательно порывающей с традициями коммунистического права,оказывает определенный позитивный эффект на ход экономических преобразований,хотя и не является доминирующим фактором этого процесса [7, р. 68, 69].
   Во-вторых, выявились полярные точки зрения о ролисильной президентской власти для проведения посткоммунистических экономическихреформ. В работах С. Холмса показывается, что успешные экономические реформыпредполагают наличие сильной президентской власти [8, 9]. Напротив,количественный анализ, предпринятый Хеллманом, подводит к выводу об обратнойзависимости между сильной президентской властью и успешностью осуществленияэкономических реформ. Правда, при уточнении и конкретизации последнегоутверждения выясняется, что негативный эффект сильной президентской властипроявляется преимущественно там, где эта власть не была трансформированапринятием новой посткоммунистической конституции. Тем самым получаетдополнительное подтверждение и тезис о благоприятном влиянии новой конституциина экономические процессы [7, р. 70, 71].
   Изложенное позволяет сделать один обобщающийвывод. Хотя принятие новой конституции не является решающим фактором успешногоосуществления экономических реформ в направлении рыночной демократии, новаяконституция играет определенную положительную роль в экономике и потомупренебрегать этим фактором не следует. Откладывание ее принятия не приведет кэкономической катастрофе, но может лишить экономические реформы одного изфакторов их развития.
   Впрочем, все эти выводы имеют преимущественноформальное значение, отражая усредненный результат изучения опыта почти 30различных государств. Конкретные страны имеют, естественно, свои специфическиечерты. В частности, конституционная реформа в России сыграла несравненнобольшую роль в экономическом развитии, чем это можно увидеть при обращении кусредненному опыту посткоммунистических стран. Это, по моему мнению,непосредственно связано с революционным характером российской трансформации,происходящей при отсутствии общественного консенсуса по базовым проблемамразвития страны
   

Конституционные проблемы в условияхреволюции


   Революция как определенный способ трансформацииобщественно-экономической системы характеризуется набором признаков, средикоторых главными являются следующие. Во-первых, системный характерпреобразований, их глубина и радикальность. Революционные преобразования всегдасвязаны с глубокими изменениями в отношениях собственности, не говоря уже осерьезном обновлении социально-политической структуры общества. Однако невсякие системные изменения, имевшие место в истории отдельных стран, могутрассматриваться как революции. Сильное правительство способно осуществлятьглубокие, радикальные преобразования, имеющие в перспективе несомненнореволюционные последствия, но остающиеся по сути своей реформой (иногда говорят«революция сверху»). Примерами здесь являются «реставрация Мейдзи» в Японии иреформы О. Бисмарка в Германии. Радикальные, системные изменения могутпроисходить и в результате поражений в войнах и иностранной оккупации (как этобыло, скажем, в Пруссии после наполеоновских войн или в Японии и Германии послеВторой мировой войны).
   Во-вторых, революционная трансформация обусловленавнутренними кризисными процессами в той или иной стране. Она не может бытьнавязана извне. Это предопределяет наличие соответствующей политической иидеологической среды революции, когда вместе с разрушением государства рушатсяи казавшиеся незыблемыми ценности (будь то святость монархии, единство нацииили мессианская роль мирового коммунизма). Поэтому национально-освободительныедвижения, как правило, не приводят к революциям — в них всегда имеетсяидейно-политический стержень, служащий важнейшим фактором объединенияразрозненных сил нации. Хотя сказанное не отменяет и того, что задачинационального освобождения могут также решаться в рамках отдельных революций.
   В-третьих, в ходе революции обостряется проблемаслабого государства. Революция характеризуется отсутствием сильной политическойвласти, способной консолидировать общество для осуществления системныхпреобразований. Именно слабость власти предопределяет резкое усиление вреволюционной среде стихийности осуществления социально-экономическихпроцессов, с одной стороны, и появление по этой причине некоторыхзакономерностей революционной трансформации — с другой.
   Последний фактор критически важен. Именно кризиси следующий за ним распад государственной власти делают практически неизбежнойтрансформацию общества по революционному (а не реформистскому) типу. Радикализмреволюционной ломки набирает силу и приобретает стихийный характер тогда, когдавласть оказывается неспособной контролировать развитие событий и направлять их 7.Причем можно выделить две основные причины, обусловливающие резкое ослаблениегосударства накануне и в ходе революции.
   Одна причина — глубокий финансовый кризис. Онвозникает, когда власть по тем или иным причинам лишается традиционныхисточников поступлений в бюджет или (и) происходит резкое расширение расходовбюджета. Первое может быть связано с изменениями социального характера, доходыначинают концентрироваться в новых секторах экономики, а налоговая системаоказывается неспрсобной адаптироваться к меняющимся условиям. Второе происходитпри усилении внесших и внутренних факторов давления на существующий режим, призначительном увеличении расходов, являющихся в данную эпоху необходимымиатрибутами сильного государства. (Скажем, таким фактором выступает резкоевозрастание стоимости военных расходов — или в форме «удорожания войны»,характерной для Европы XVIt столетия, или в форме качественно нового виткагонки вооружений 1970-1980-х годов.)
   Другая причина ослабления государства — фрагментация социальной структуры предреволюционного общества. В результатевласть оказывается неспособной формировать и поддерживать устойчивые коалициисоциальных сил в поддержку своего курса — прежде всего курса, нацеленного напреодоление финансового кризиса (причем в данном случае не важно — реформистского или реакционного). Под воздействием новых экономическихпроцессов (будь то начало экономического роста и первые шаги индустриализациилибо резкое увеличение доступных финансовых ресурсов под воздействиемвнешнеэкономических факторов) в предреволюционных обществах происходит заметноеусложнение социальной структуры, когда возникает размежевание внутритрадиционных классов и групп интересов, а на традиционную структуру обществанакладываются новые социальные явления и процессы.
   Здесь нет возможности подробно останавливаться наэтом вопросе, но исторический анализ показывает, что превращение общества в«лоскутное одеяло» характерно для предреволюционной ситуации в любой стране. Врезультате государственная власть теряет ориентиры и опорные» точки своейполитики. То, что еще недавно приводило к укреплению режима, теперь ослабляетего. Любая попытка реформ и преобразований еще более усиливает недовольствобольшей части общества существующим режимом, поскольку в условиях фрагментациикоалиция «против» обычно оказывается больше коалиции «за». Постепенно, нонеуклонно разрушается консенсус относительно базовых ценностей и принциповразвития данной страны. Теряя социальную опору, власть начинает метаться, ещебольше подрывая свой авторитет.
   Словом, ослабление власти связано с отсутствиемконсенсуса по базовым проблемам, ценностям, целям функционирования данногообщества. Отсутствие консенсуса как раз и означает, что общество распадается намножество противоборствующих и одновременно пересекающихся группировок(социальных, территориальных, этнических), каждая со своими политическими иэкономическими интересами. Причем никакое правительство не способно предложитьполитический курс, который обеспечивал бы консолидацию сколько-нибудь значимогобольшинства. В наиболее обобщающем виде кризис государственной власти находитпроявление в кризисе конституционного строя. Причем здесь надо сделать двауточнения.
   Во-первых, само понятие конституционной системыдолжно трактоваться расширительно. Конституционная система — не просто Основнойзакон как таковой. Разумеется, он важен. Но еще важнее существующее в обществепонимание если не справедливости, то по крайней мере предопределенности,легитимности установленного порядка вещей, прежде всего организации власти ивоспроизводства отношений собственности. То есть речь не должна сводиться кписаной конституции как таковой. Конституции может даже не быть, примером чегоявляется Великобритания. И тем не менее именно конституционный вопрос стоял вцентре двух английских революций XVII века и в ходе последующих политическихреформ 8.
   Кризис конституционного строя и борьба за новыйстрой по-разному проявляются в разных революциях. Это может быть борьба подлозунгами традиционной системы ценностей, как было в Англии середины XVII века.Это может быть борьба за «идеальный» (освященный разумом) порядок организацииполитической власти, примером чему стала Франция конца XVIII столетия 9.Словом, формы здесь могут быть различны, но суть процессов остается схожей — речь идет о поиске новой легитимности режима, который был бы признан или мог быбыть навязан силой.
   Во-вторых, совершенно особым является вопрос оформировании и развитии конституционной системы непосредственно в годыреволюции. Именно здесь тезис о слабости государства оказывается ключевым дляпонимания происходящих событий. Она проявляется в целом ряде особенностейразвития революционного общества — особенностей, достаточно типичных для любыхреволюций, в какую бы эпоху они не совершались. Среди наиболее универсальныхпроявлений слабости государственной власти можно выделить следующие:
   - постоянные колебания экономического курса, таккак революционная власть находится под давлением с различных сторон, и, чтобывыжить, ей нужно беспрестанно маневрировать между разными силами и группамиинтересов;
   - возникновение множественности центров власти,конкурирующих между собой за доминирование в обществе; предельный, хотя и неединственный тип конкуренции центров власти — гражданская война;
   - отсутствие сложившихся политических институтов,поскольку старые вскоре после начала революции оказываются разрушенными, ановые только предстоит создать. В результате функции политических посредниковмогут выполнять самые разнообразные, стихийно возникающие организации иинституты;
   - соответственно, отсутствие сколько-нибудьпонятных и устоявшихся «правил игры». Процедуры принятия решений властью неявляются жестко установленными, принятые решения далеко не всегда исполняются,а когда исполняются, трактуются весьма субъективно.
   Общая черта революций с точки зренияконституционно-правового процесса — резкое усиление роли социально-политическойборьбы и ее уязвимости от баланса социальных сил, который, в свою очередь,постоянно меняется. «В этих условиях борьба за заполнение тех или иных пробеловв конституции становится особенно острой, поскольку выражает столкновениеразличных социальных сил, выступающих за прогресс или регресс демократическихпреобразований» [16]. На эту же черту конституции обращали внимание многиереволюционеры, причем в некоторых случаях выводя такую трактовку за рамкисобственно революции и применяя ее ко всей эпохе «революционной борьбытрудящихся». Наиболее ярким примером такого подхода служит знаменитая речь Ф.Лассаля «О сущности конституции», в которой за действительную конституциюстраны выдается «существующее в стране фактическое соотношение сил», тогда какписаная конституция именуется не иначе, как «листком бумаги» [17]. Эти позиции,естественно, разделяли В. Ленин и его сторонники 10. Ранее схожиесоображения высказывал и М. Робеспьер. Разумеется, подобная оценка ситуациихарактерна лишь для периода острой социально-политической и экономическойнестабильности, каковым и является революция.
   Опыт революций прошлого также позволяетутверждать, что на разных фазах революции по-разному дают о себе знатьконституционные проблемы, проблемы организации государственной власти 11.Вначале, когда у власти находится «раннее революционное правительство»(умеренные), в обществе и во власти господствует представление о возможности идаже неизбежности быстрого утверждения нового общественного порядка,основанного на разумных и общепризнанных! принципах (почерпнутых из истории илитеории). Затем, на радикальной фазе, ког1да в центре внимания стоит удержаниевласти и недопущение победы контрреволюции, реальная правовая база уступаетместо политической целесообразности, а последняя, по существу, сводится кпоиску баланса прореволюционных сил, который не может быть устойчивым 12.Наконец, на завершающей фазе революции («термидор! ') происходит выстраиваниенового правового порядка, который всегда характеризуется доминированиемавторитарных тенденций и в большинстве случаев — сменой конституции.
   Посмотрим теперь, как перечисленные особенностиреволюционного развития общества применимы к современной России. Глубокий,системный характер российских преобразований не подвергается сомнению.Возникает необходимость решения сложного комплекса задач, которые редкопереплетаются в одной стране в одно и то же время. В ходе социально-экономическойтрансформации 1980-1990-х годов практически одновременно приходилосьосуществлять коренные изменения в отношениях собственности и проводитьсоответствующие институциональные преобразования, радикально менятьконституционно-политическое устройство страны, трансформировать доставшуюся внаследство от индустриализации структуру народного хозяйства, решать задачимакроэкономической стабилизации.
   Известно, что власть в СССР отличаласьисключительной стабильностью и силой, способностью навязывать свои интересы каксобственному народу, так и многим зарубежным странам. В результате общественноемнение страны было склонно скорее переоценивать возможности своего государства,чем недооценивать их. Кроме того, с конституционно-правовой точки зренияправительство не только в СССР, но и в посткоммунистической России было иостается чрезвычайно мощным, обладая правами, значительно превосходящимиполномочия правительств других демократических (и не только демократических)стран.
   Сила и жесткость власти в СССР, устойчивостьсоветской политической системы создали видимость ее незыблемости не толькосреди отечественных обществоведов (что вполне естественно), но и у значительнойчасти западных аналитиков. Возможность радикальных сдвигов, революционныхпотрясений большинство исследователей связывали со слаборазвитыми илисреднеразвитыми странами Азии и Африки, но никак не с Советским Союзом. Именнотак оценивал ситуацию и перспективы ее развития, скажем, С. Хантингтон, выделяяСССР и США как страны наиболее устойчивого, наиболее стабильного типа [22]. Этостало своеобразной методологической традицией, которая в дальнейшемвоспроизводилась вплоть до 1989 года.
   Государственная же власть России последнегодесятилетия оставалась и остается слабой. Поразивший страну затяжной финансовыйкризис (прежде всего связанный с падением в первой половине 80-х годов мировыхцен на нефть, но не только с ним) существенно сузил поле возможного маневракоммунистических властей. На фоне финансового кризиса дало о себе знатьусложнение социальной структуры общества, все более уходящего от традицийиндустриализма. Быстро формировались новые группы интересов, возникалипротиворечия между ними. На естественное для централизованной индустриальнойэкономики расхождение интересов отдельных отраслей накладывался конфликт междурентабельными нерентабельными предприятиями, возникавший уже в рамках однойотрасли. Усиливались расхождения интересов между отдельными союзнымиреспубликами и регионами. Назревал конфликт между окрепшей региональной ицентральной (союзной) политическими элитами. Начались расколы внутри самойноменклатуры как реакция на чрезмерную стабильность кадровой политики 1970-х — начала 1980-х годов, когда движение кадров б шо практически заморожено. Все этоформировало исключительно конфликтную и потенциально малоуправляемую социальнуюсреду.
   Дальнейшее развитие продемонстрировало реальноеотсутствие консенсуса относительно базовых принципов, направлений развитияобщества. Ранее всего обнаружился непримиримый характер представлений элитразных союзных республик относительно желательного устройства страны.Балтийские республики стремились к формированию современных рыночных демократийзападного типа, к этому же склонялись Россия, Украина и Армения. Среднеазиатскиелидеры предпочитали сохранение status quo, т. е. неокоммунистической системы сболее сильным национальным компонентом. Ряд республик не имел достаточновыраженной позиции. Результатом всего этого стал распад СССР и возникновение 15независимых государств.
   Далее с аналогичными проблемами столкнуласьРоссия, однако противоречия здесь имели не столько территориальный, сколькосоциальный характер. Это, разумеется, отодвигало опасность дезинтеграциистраны, но отнюдь не делало конфликт менее острым. Наиболее отчетливо данныепроблемы проявились в ходе экономических реформ, каждый шаг на пути которыхнаталкивался на противодействие. «Чтобы экономические реформы были успешными,требуется не только хорошо проработанный план, но государство, которое готово испособно этот план осуществить» [7, р. 57]. Здесь сформулирована наиболеесущественная проблема, с которой сталкивается правительство, проводящееэкономические реформы в условиях революции.
   В результате складывается ситуация постояннойборьбы за конституционные ценности. В разные периоды 1990-х годов (и,соответственно, в разные периоды современной российской революции) эта борьбаприобретала формы то острого вооруженного противостояния, то затяжныхпозиционных парламентских боев. Поиск механизмов разрешения социальныхконфликтов находил выход и в динамике конституционного творчества. «Дляроссийского конституционализма особенно характерны противоречия, которыеприсущи процессу модернизации: между правом и необходимостью быстрых социальныхизменений; между нововведенными экономическими институтами и необходимостьюконцентрации власти для обеспечения направленности реформ; наконец, междуклассическими западноевропейскими конституционными моделями и автохтоннымиформами политического развития» [16, с. 34] — эти слова как нельзя более точнохарактеризуют существо борьбы вокруг конституции, присущее не толькосовременной России, но и вообще полномасштабной социальной революции.
   И, наконец, последнее замечание. Радикальный(революционный) характер системной трансформации сам по себе еще не означаетмгновенной смены одного конституционно-равового режима другим. Даже в великихреволюциях прошлого, которые принято приводить в качестве классических примероврадикализма, при более внимательном их изучении прослеживается этапностьпроведения преобразований. Хотя, несомненно, их темпы в условиях революциирезко возрастают, как бы компенсируя отставание адаптационных институциональныхреформ в условиях старого режима. Поэтому при более близком рассмотрении современнойроссийской трансформации проводившиеся преобразования можно анализировать какэволюционные. Тем более что многие из них действительно запаздывали посравнению с требованиями устойчивого экономического развития. Революционный жехарактер этих конституционноправовых преобразований связан не столько с ихрадикализмом, сколько с их зависимостью от реального балансасоциально-политических сил в стране. Ведь именно в слабости государственнойвласти и ее зависимости от баланса социально-политических сил в конечном счетеи состоит особенность революционной трансформации.
   

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ


   1. Linz JJ., Stepan A. Problems of DemocraticTransition and Consolidation. Baltimore London, 1996. P. 82.
   2. Dick Howard A. E. Constitution Making in EasternEurope. Washington, 1993.
   3. Зубов А. Б. Обращение к русскому национальномуправопорядку как нравственная и политическая цель. М., 1997.
   4. Haggard S., Kaufman R. R. The PoliticalEconomy of Democratic Transition. Princeton, 1995.
   5. May В., Стародубровская И. Революция иэкономический кризис: опыт социальноэкономического прогнозирования //Экономические реформы. Альманах. М., 1992.
   6. Bates R. H., Krueger A. O. GeneralizationsArising form the Country Studies // Political and Economic Interactions inEconomic Policy. Cambridge, 1993.

еще рефераты
Еще работы по экономике