Сочинение: Люди четырех измерений

Люди четырех измерений

Автор: Аверченко А.Т.

I

— Удивительно они забавные — сказала она, улыбаясь мечтательно и рассеянно. Не зная, хвалит ли женщина в подобных случаях или порицает, я ответил, стараясь быть неопределенным: — Совершенно верно. — Это частенько можно утверждать, не рискуя впасть в ошибку. — Иногда они смешат меня. — Это мило с их стороны, — осторожно заметил я, усиливаясь ее понять. — Вы знаете, он — настоящий Отелло. Так как до сих пор мы говорили о старике-докторе, их домашнем враче, то я, удивленный этим странным его свойством, возразил: — Никогда этого нельзя было подумать! Она вздохнула. — Да. И ужасно сознавать, что ты в полной власти такого человека. Иногда я жалею, что вышла за него замуж. Я уверена, что у него голова расшиблена до сих пор. — Ах, вы говорите о муже! Но ведь он… Она удивленно посмотрела на меня. — Голова расшиблена не у мужа. Он ее сам расшиб. — Упал, что ли? — Да нет. Он ее расшиб этому молодому человеку. Так как последний раз разговор о молодых людях был у нас недели три тому назад, то «этот молодой человек», если она не называла так доктора, был, очевидно, для меня личностью совершенно неизвестной. Я беспомощно взглянул на нее и сказал: — До тех пор, пока вы не разъясните причины несчастья с «молодым человеком», судьба этого незнакомца будет чужда моему сердцу. — Ах, я и забыла, что вы не знаете этого случая! Недели три тому назад мы шли с ним из гостей, знаете, через сквер. А он сидел на скамейке, пока мы не попали на полосу электрического света. Бледный такой, черноволосый. Эти мужчины иногда бывают удивительно безрассудны. На мне тогда была большая черная шляпа, которая мне так к лицу, и от ходьбы я очень разрумянилась. Этот сумасброд внимательно посмотрел на меня и вдруг, вставши со скамьи, подходит к нам. Вы понимаете — я с мужем. Это сумасшествие. Молоденький такой. А муж, как я вам уже говорила, — настоящий Отелло. Подходит, берет мужа за рукав. «Позвольте, — говорит, — закурить». Александр выдергивает у него руку, быстрее молнии наклоняется к земле и каким-то кирпичом его по голове — трах! И молодой человек, как этот самый… сноп, — падает. Ужас! — Неужели, он его приревновал ни с того ни с сего?! Она пожала плечами. — Я же вам говорю, — они удивительно забавные! II Простившись с ней, я вышел из дому и на углу улицы столкнулся с мужем. — Ба! Вот неожиданная встреча! Что это вы и глаз не кажете! — И не покажусь, — пошутил я. — Говорят, вы кирпичами ломаете головы, как каленые орехи. Он захохотал. — Жена рассказала? Хорошо, что мне под руку кирпич подвернулся. А то, — подумайте, — у меня было тысячи полторы денег при себе, на жене бриллиантовые серьги… Я отшатнулся от него. — Но… причем здесь серьги? — Ведь он их с мясом мог. Сквер пустой и глушь отчаянная. — Вы думаете, что это грабитель? — Нет, атташе французского посольства! Подходит в глухом месте человек, просит закурить и хватает за руку — ясно, кажется. Он обиженно замолчал. — Так вы его… кирпичом? — По голове. Не пискнул даже… Мы тоже эти дела понимаем. Недоумевая, я простился и пошел дальше. III — За вами не поспеешь! — раздался сзади меня голос. Я оглянулся и увидел своего приятеля, которого не видел недели три. Вглядевшись в него, я всплеснул руками и не удержался от крика. — Боже! Что с вами сделалось?! — Сегодня только из больницы вышел; слаб еще. — Но… ради Бога! Чем вы были больны? Он слабо улыбнулся и спросил в свою очередь: — Скажите, вы не слышали: в последние три недели в нашем городе не было побегов из дома умалишенных? — Не знаю. А что? — Ну… не было случаев нападения бежавшего сумасшедшего на мирных прохожих? — Охота вам таким вздором интересоваться!.. Расскажите лучше о себе. — Да что! Был я три недели между жизнью и смертью. До сих пор шрам. Я схватил его за руку и с неожиданным интересом воскликнул: — Вы говорите — шрам? Три недели назад? Не сидели ли вы тогда в сквере? — Ну, да. Вы, вероятно, прочли в газете? Это самый нелепый случай моей жизни… Сижу я как-то теплым, тихим вечером в сквере. Лень, истома. Хочу закурить папиросу, — черт возьми! Нет спичек… Ну, думаю, будет проходить добрая душа, — попрошу. Как раз минут через десять проходит господин с дамой. Ее я не рассмотрел: — рожа, кажется. Но он курил. Подхожу, трогаю его самым вежливым образом за рукав: «Позвольте закурить». И — что же вы думаете! Этот бесноватый наклоняется к земле, поднимает что-то — и я, с разбитой головой, без памяти, лечу на землю. Подумать только, что эта несчастная беззащитная женщина шла с ним, даже не подозревая, вероятно, что это за птица. Я посмотрел ему в глаза и строго спросил: — Вы… действительно думаете, что имели дело с сумасшедшим? — Я в этом уверен. IV Через полтора часа я лихорадочно рылся в старых номерах местной газеты и, наконец, нашел, что мне требовалось. Это была небольшая заметка в хронике происшествий: «П о д п а р а м и а л к о г о л я. — Вчера утром сторожами, убиравшими сквер, был замечен неизвестный молодой человек, оказавшийся по паспорту дворянином, который, будучи в сильном опьянении, упал на дорожке сквера так неудачно, что разбил себе о лежавший неподалеку кирпич голову. Горе несчастных родителей этого заблудшего молодого человека не поддается описанию...» * * * Я сейчас стою на соборной колокольне, смотрю на движущиеся по улице кучки серых людей, напоминающих муравьев, которые сходятся, расходятся, сталкиваются и опять без всякой цели и плана расползаются во все стороны… И смеюсь, смеюсь.