Реферат: В конце сентября мы решили, что самое время отправиться в Грецию: море еще теплое, уже не так жарко, и туристов не так много. Хотелось и покупаться, и посмотреть страну

В конце сентября мы решили, что самое время отправиться в Грецию: море еще теплое, уже не так жарко, и туристов не так много. Хотелось и покупаться, и посмотреть страну.

В интернете я наткнулась на восторженные отзывы о греческом гиде Алексее Элпиадисе, поэтому был выбран туроператор Вилар Турс (Vilar Tours) и тур под названием «По следам Александра Македонского». Программа тура не вполне отвечала названию, зато знакомила с самыми известными достопримечательностями страны от Северной Греции до Пелопоннеса. В турфирме, правда, не гарантировали, что нам достанется именно Алексей, однако все сложилось удачно, и мы попали как раз на него.

Группа наша, по причине окончания сезона, была небольшая, всего 14 человек, ездили мы на микроавтобусе. Все люди спокойные, собранные и организованные, собирались без проволочек, выезжали вовремя.

Итак, ранним сентябрьским утром мы вышли с чемоданами из аэропорта «северной столицы» Греции – Салоников и обнаружили, что нас никто не встречает. Немного пометавшись среди представителей других турфирм, мы наконец нашли стоявших чуть в стороне без всякой таблички девушек от Вилар Турса. Наше появление их удивило. Оказывается, мы должны были прибыть через два часа. Тем не менее, одна из них с кем-то поговорила по телефону, и нас посадили в автобус другой фирмы, сказав, что по дороге нас пересадят в другую машину и довезут до нужного отеля. Мы немного с ней повздорили (совершенно напрасно), впоследствии это нам вышло боком.

Мы залезли на второй этаж автобуса и отправились на полуостров Халкидики. Халкидики имеют форму широкой ладони с тремя пальцами, которые вдаются в Эгейское море (т.н. «трезубец Посейдона»): Кассандрой, Ситонией и Афоном. Считается, что Кассандра больше подходит для молодежного, «тусовочного» отдыха, Ситонию выбирают, чтобы наслаждаться уединением и чудесной природой, это самый красивый полуостров, покрытый сосновыми лесами в сочетании с южной растительностью. Большую часть третьего полуострова, Афона, занимает православная монашеская республика с 20-ю монастырями. Женщин туда не пускают вообще, да и мужчинам получить визу на посещение не так просто. Для туристов организуют морские прогулки вдоль побережья Афона и с корабля показывают афонские монастыри (пишут, что с расстояния 500 м). Стоит такая экскурсия 50 евро.

Примерно через час пути нас двоих из автобуса пересадили в машину, и мы с ветерком помчались по Кассандре. Настроение улучшалось. Погода стояла чудесная, призывно сверкало Эгейское море, кряжистые раскидистые сосны с длинной, словно светящейся хвоей подступали к самой кромке обрыва. Проехали узкий перешеек (море было видно с обеих сторон), устремились в глубь полуострова. Время от времени сосново-пальмовые пространства сменялись курортными городками. Все современные греческие городки похожи друг на друга: светлые, невысокие, тесно застроенные, с широкими балконами, довольно безликие и неинтересные по архитектуре. Практически нет зданий, выпадающих из общего ряда.

Вот, наконец, и наш поселок Ханиоти, и наш отель Гранд. Время – 10 утра. Весь день впереди. На ресепшен нас попросили погулять пару часов, заселение после полудня. И мы отправились гулять по поселку. В кафе заказали местные шашлыки на деревянных палочках – сувлаки, греческий салат и по бокалу белого вина. Вино было чудесное, сувлаки суховаты.

В полдень заселились. Номер наш выходил окнами на море. Мы побросали вещи и побежали купаться. А после, накупавшись и позагорав, сидели на балконе, потягивали местное вино и смотрели на море.

Ужин был на удивление обильным и разнообразным, напитки – бесплатно. Мы уж было подумали, что и дальше нас будут кормить так же изрядно, но в следующих отелях на нашем пути все было гораздо скромней.

После ужина гуляли по поселку, среди белых домиков и южных растений. Присев на лавочку возле тихого отеля на самом краю поселка, оказались в самом центре активности летучих мышей, у которых в этом месте была какая-то сходка, точнее, слет, они так и носились мимо нас.

Метеоры.

А наутро началось наше путешествие по Греции. Возле отеля нас ждал микроавтобус, куда мы погрузились и отправились «по следам Александра Македонского». Водитель наш, тоже Алексей (как и гид), оказался практически нашим. Бывший гражданский летчик, он прожил большую часть жизни в Тбилиси и только года три назад переехал вместе с семьей в Салоники. К слову сказать, такого количества бывших соотечественников, как в Греции, я не встречала больше ни в одной стране.

А нашего гида Алексея мы увидели уже в Салониках, у высоких стен старинной крепости, возвышающейся над городом. Он нас провел на смотровую площадку, вскользь указал на основные достопримечательности и сказал, что подробней про Салоники нам расскажут на обратной дороге, а сейчас лучше поедем поскорей в Метеоры. Салоники он явно не находил достойным пристального внимания. И в этом отразилось свойственное грекам пренебрежительное отношение к истории и культуре не-Древней Греции. Прошлое величие этой страны установило такую шкалу ценностей, что византийские и более поздние памятники культуры просто не попадали в разряд ценного. Как он нам рассказывал позднее, в этой стране, где средние века воспринимаются, как день вчерашний, а 18-19 век – фактически сегодняшнее утро, эти «недавние» культурные наслоения уничтожались без сожаления. Так же безжалостно выкорчевывались следы пятивекового пребывания турок на этой земле.

Погуляв по крепости, мы уселись в автобус. Уселся и Алексей, вернее, уютно устроился на переднем сидении, поджав коленки и вальяжно развалившись в кресле, и с той минуты его безостановочный поток речи лился на нас все время, пока мы колесили по Греции. В первый момент мне его скороговорка показалась слишком быстрой, невнятной и монотонной, но я быстро втянулась. Рассказывал он занятно и часто остроумно, а количество выливаемой на нас информации намного превышало нашу способность переварить, усваивать и запоминать.

Обычно по разговору, манере преподносить материал угадывается, какое образование за плечами у экскурсовода. Так, помню, была у нас гид, которая говорила так безупречно и образцово, что я ни на минуту не усомнилась, что она по образованию филолог. Еще была девушка – как бы застенчивая, с кроткой улыбкой, но вся группа смотрела на нее зачарованно, как кролик на удава, ходила по пятам и слушалась беспрекословно. Та девушка закончила психфак МГУ по специальности «Социология и управление большими группами» (что-то в этом роде). Но нами она управляла, скорей, своим очарованием.

Этот же Алексей был политологом, и это тоже здорово чувствовалось. Десятилетним ребенком он уехал из России в Грецию, и просто удивительно, как он поддерживает свой русский язык в таком отличном состоянии. Он буквально щеголял своим превосходным знанием языка, оперируя современными сленговыми словечками и идиомами. И совершенно не примерялся к уровню слушателей, сразу задав высокую планку подачи информации. Правда, впоследствии он говорил, что, когда ведет экскурсии для американцев, вынужден снижать уровень и выражаться проще. Собственно, и наше восприятие, я думаю, его не слишком волновало, он просто включался и говорил. Нашу аудиторию он скорей использовал как некий полигон, на котором можно обкатывать свои блестящие лекции. Только в последний день он вдруг посреди фразы обернулся к нам и спросил: «А вам хоть интересно? Вы все молчите». Все закричали, что да, конечно. Он успокоился и продолжил с прерванного места.

Выключался он так же резко, как и включался, приватные беседы не поддерживал, на частные вопросы отвечал кратко и всегда выдерживал дистанцию.

Тем временем мы миновали гору Олимп, вершина которой в этот момент была скрыта за низкими тучами. Алексей тут же пояснил, что, когда любвеобильный Зевс покидает свое жилище в погоне за очередной юбкой, то обычно прячет вершину Олимпа в облаке, чтобы супруга Гера не сразу заметила его отсутствие. Вообще с греческими богами (равно как и с реальными историческими персонажами) Алексей обращался запросто, по-свойски, как если б рассказывал о своих родственниках или хороших знакомых.

Погода меж тем улучшалась, и вот посреди равнины неожиданно выросли темные отвесные скалы - Метеоры. На этих скалах издавна селились отшельники, спасаясь от мирской суеты. Потом стали возникать монастыри. По значимости в христианском мире Метеоры одно время были на одном уровне с Афоном, особенно во время турецкого владычества, когда неприступность скал обеспечивала монахам защиту от внешнего мира и давала возможность сохранить свой уклад. Меж собой монастыри были связаны горными тропами. С внешним миром сообщались с помощью корзин и сеток – поднимали людей и продукты к себе наверх на веревках. Сейчас сохранившиеся монастыри связаны между собой автодорогой, однако существуют определенные дни и часы, когда можно посещать тот или иной монастырь. Во время посещения туристов монахи скрываются во внутренних помещениях.

У подножия Метеор примостился городок Каламбака, от равнины потихоньку забирающийся вверх и упирающийся в скалы так, что последние домики находятся прямо под отвесными стенами. В Каламбаке мы пообедали, а потом на автобусе по крутому серпантину отправились вверх. Живописнейшие виды открывались за каждым новым поворотом, и мы только успевали вертеть головами. Наконец мы остановились возле самой высокой скалы, на которой расположен монастырь Великий Метеор. От автобусной стоянки надо было приспуститься до площадки с часовенкой, от которой начинался долгий подъем по крутой лестнице, вырубленной вдоль скал. На разных уровнях устроены (точней, пристроены к скале) всевозможные строения: кладовые с разнообразной хозяйственной утварью, небольшие церкви, внутренние дворики, просторная 4-хнефная трапезная. Заглянув в одно из окошек, мы увидели аккуратно выстроенные на полках черепа почивших монахов. Почти на самом верху – основательная церковь Преображения со старинными фресками и чудотворной иконой Божьей матери.

За церковью – чудный дворик, весь в цветах, и выход на смотровую площадку. С площадки - потрясающий вид на окрестные скалы и на монастырь святого Николая, расположившийся на вершине узкого скального пальца. Черепичные крыши покрывают без просвета вершину скалы.

На обратной дороге мы еще остановились напротив женского монастыря. Отделенный от нас пропастью, монастырь смотрелся неприступной крепостью: высокие стены, маленькие окошки, словно бойницы. И вокруг – те же пальцы-скалы, широкие и узкие. И черепичные крыши то там, то здесь. И веревки, свисающие вдоль отвесных стен.

Уникальное место. По правде говоря, я думала, что ничего чудесней этого я уже за всю поездку не увижу. Но впоследствии оказалось, что маршрут выстроен по «нарастанию градуса».

Экскурсия закончилась внизу в иконописной лавке, где на входе нас угостили метаксой, потом показали процесс изготовления икон. Батюшка рассказал про основные афонские иконы, и в каких случаях какая икона помогает.

Перед ужином мы немного прошлись по Каламбаке. В городке ощущалась близость другого туристического центра, а именно Касторьи, «шубной» столицы. Кастор – по-гречески «бобер», и в этих местах водилось их предостаточно, так что основным промыслом местного населения стала выделка шкур. В Каламбаке было несколько шубных магазинов, цены начинались от 100 евро (за кроличий полушубок).

Мы же, влекомые темными монолитными стенами, встающими над поселком, свернули с главной улицы и вскоре уже карабкались по лабиринту узких улочек, забирающихся все выше и выше. Дома кончились, начались скалы. Мы все лезли вверх. В одном месте наткнулись на гранатовые деревья, росшие прямо на скалах, в другом - на инжир. Уже в сумерках, спустившись со скал, оказались около церкви, стоявшей над поселком – базиликой Кимисис. Все византийские церкви построены по одному образцу, примерно в одних пропорциях. Широкие и основательные, они сложены из желтого камня с орнаментом из узкого красного кирпича. Колокольни обычно с открытыми пролетами. В этот сумеречный час колокольня была красиво подсвечена.

Потом мы долго спускались по крутым, извилистым улочкам. Городок зажигал огни. Удивительно, как в эту верхнюю часть города заезжали машины, но припаркованный транспорт встречался в каждом закоулке.

После ужина пошли гулять по центральной улице и на площади с фонтанами попали на многолюдный митинг, посвященный предстоящим в конце недели выборам в парламент. Вообще вся наша поездка пришлась на предвыборную неделю, и к концу пути мы уже в лицо знали всех кандидатов, портреты которых висели на каждом шагу по всему нашему маршруту.

Дельфы.

С утра мы какое-то время ехали по равнинной части Фессалии, потом начались горы Пиндос, пологие и лесистые, очень живописные. Казались они невысокими, но наш автобусик долго преодолевал бесконечные витки серпантина, пока не въехал на перевал. Спустившись с перевала, мы остановились в местечке Ламия (сленг нашего Алексея: все города у него были «городишками», поселки – «деревушками»). Неподалеку от Ламии в сушу вдается узкий морской залив. Попили кофе, передохнули и с новыми силами стали взбираться на следующий перевал. Эта горная гряда оказалась еще красивей. Собственно, мы уже ехали по бесчисленным отрогам горы Парнас под неутомимую скороговорку Алексея о том, как Аполлон в здешних местах гонялся за нимфой Дафной, и та в решающий момент превратилась в лавр.

Наш автобус преодолел перевал, и открылся чудесный вид на Беотийскую долину с подступавшим вдалеке Ионическим морем, точнее, Коринфским заливом. Тут же последовал рассказ Алексея про Фивы и о злоключениях местного царевича Эдипа. А в столице Беотии, Ливадии, протекают легендарные реки Лета и Мнемозина, реки забвения и памяти. Вообще, в этой стране на каждом шагу натыкаешься на слова, географические названия, с детства осевшие в памяти и связанные с историей и мифами Древней Греции. И так удивительно было видеть живые иллюстрации к некогда прочитанному и воспринятому как сказка: обиталище богов Олимп, облитые солнцем отроги Парнаса, древнее царство Микены, встающие на горизонте горы Аркадии.

Алексей сказал, что огромное количество греческих слов перекочевало в другие языки: демократия, олигархия, названия наук и проч. И, если некоторые слова сохранили свой смысл или слегка изменили (так, педагогом назывался человек, отводивший ребенка на учебу, «ведший к знаниям»), то иные поменяли свой смысл кардинально. Скажем, слово «оргия» означало «священное действо», а «симпозиум» - «пить вместе», симпозиаты - это собутыльники.

Автобус наш тем временем проехал через современный городок Дельфы, куда в 19 веке по настоянию археологов была перенесена деревня Кастри, расположившаяся ровно на месте священного оракула. Вид на широкую Беотийскую долину сменился видом на узкое, стиснутое горами ущелье, извивающееся, словно хвост дракона Пифона, некогда жившего в этих местах и сраженного рукой Аполлона. Ущелье уходило вдаль направо, а прямо перед нами возвышалась скальная стена, у подножия которой на крутом склоне расположилось древнее святилище Аполлона, Дельфы. Место завораживало своей красотой и, действительно, здесь явственно ощущалось что-то мистическое.

Выйдя из автобуса, мы оказались под сенью широких, ажурных сосен. Пахло нагретой хвоей, хвоя хрустела под ногами.

Мы подошли к Кастальскому ключу, правда, Алексей тут же заметил, что сам Кастальский ключ бьет из скалы значительно выше этого места, а сюда, к дороге, его поток вывели для удобства туристов. Поскольку Аполлон был покровителем искусств, то считалось, что вода Кастальского ключа дает вдохновение и наделяет пророческим даром, так что дельфийские жрицы перед тем, как пророчествовать, совершали в нем омовение. Кстати, по легенде, в этот ключ превратилась очередная жертва аполлоновых домогательств, нимфа Кастилия.

У касс нас ждал неприятный сюрприз: накануне был камнепад, и верхнюю часть архитектурного комплекса закрыли. Правда, остальную часть святилища можно было осматривать бесплатно. (Общий билет в святилище и в архитектурный музей стоил 9 евро, каждый по отдельности – 6).

Древняя дорога зигзагами поднималась вверх по склону Парнаса. Сосны остались внизу, на крутом склоне среди древних развалин появились узкие, высокие кипарисы. Крутой травянистый склон поднимался все выше, пока не упирался в скальную стену. Мы прошли вдоль узкой площадки с колоннами, мимо стены с углублениями под арками. «А это древнеримские сувенирные лавки перед входом в святилище», - пояснил Алексей. Некогда вдоль Священной дороги, ведущей к оракулу, стояли статуи, многочисленные подношения, сокровищницы различных греческих государств. Было принято хранить сокровища в святилище, так как святость места считалась лучшим гарантом сохранности ценностей. К тому же храму перед получением пророчеств полагалось делать дары. Теперь только древние фундаменты обозначали места прежних строений.

Алексей сказал, что это принципиальная позиция Греции – не воссоздавать макеты «как было», а оставлять древние руины в неприкосновенности. Максимум, что могут позволить себе реставраторы, – подновить части колонн, и эти новые части всегда можно узнать по белому цвету мрамора. Так что, поднимаясь по Священной дороге, предполагается представлять, что здесь по сторонам стояли статуи богов, а там – античных героев, на повороте – могучий бронзовый бык, а далее – колонна со сфинксом. Но даже то, что сохранилось от былого величия, впечатляло.

Выше сокровищниц стоял «пуп земли» - священный камень Омфал в виде половинки яйца на квадратном постаменте. Некогда Дельфы считались центром земли. Зевс с разных концов света послал орлов, и именно в этой точке над Дельфами орлы сшиблись, обозначив центр. Ну, и, естественно, надо было загадывать желание, держа руку на камне.

Так дошли мы до фундамента храма Аполлона с четырьмя сохранившимися колоннами. Фундамент был сложен «циклопической» кладкой, из огромных блоков, скрупулезно подогнанных друг к другу. На камнях высечены тексты. В древности в храме пророчествовали пифии. В храме из расщелины скалы поднимались испарения. Над трещиной с испарениями ставили треножник, сажали туда предсказательницу, которая предварительно жевала листья лавра. Под воздействием лаврушки и ядовитых испарений пифия впадала в определенное состояние и начинала прорицать. Бессвязные ее восклицания и алогичные ответы посетителям растолковывали жрецы храма.

Дальнейший путь наверх был закрыт. Всякое отклонение от разрешенного маршрута пресекалось служащими со свистками. Я сначала подумала, что это так развлекается польская молодежь, шедшая за нами. Оказывается, нет, это свистели сотрудники музея. Так что все, что находилось выше храма: театр, стадион на 7000 мест, где проводились Пифийские игры, нам увидеть не довелось.

Спускаемся по выщербленным плитам, мимо мраморных блоков и колонн, остатков и свидетелей былого величия этих мест, одного из главных святилищ Древнего мира.

В археологическом музее – скульптуры, найденные во время раскопок, начиная от еще несовершенных, грубо и примитивно отесанных фигур, кончая бронзовой скульптурой Возничего, считающегося шедевром древнегреческого ваяния (V в. до н.э). В древности колесница с возничим стояла выше храма Аполлона (копию Возничего можно увидеть в Пушкинском музее).

Алексей сказал, что скульпторы при выполнении заказа совершенно не имели цели передать внешнее сходство изваяния с заказчиком, они ваяли, как правило, некие совершенные формы, юные тела и головы. Как образец, он показал фигуру юноши и заметил, что это некий патриций заказал сделать скульптуру со своего отца. «Поэтому когда иностранцы удивляются, почему же вы, современные греки, так не похожи на своих совершенных предков, мы отвечаем, что судить по античным скульптурам о том, как выглядели древние греки – все равно, что на основании теперешних глянцевых журналов составить мнение о современном поколении».

И только скульптура Антиноя в этом музее близка к оригиналу. Когда этот греческий юноша, любимец римского императора Адриана, утонул в Ниле, безутешный император приказал изваять множество его скульптур и поставить в разных городах, так что изображение Антиноя можно встретить и в Лувре, и в музее Ватикана, и в археологическом музее Афин.

Обедали мы в современных Дельфах, в ресторанчике на склоне горы среди низких сосен. Между сосен, поверх хвои пролегли дорожки, ведущие на склон горы, к смотровой площадке. Сделав заказ, все побежали на смотровую площадку, откуда открывался замечательный вид на Беотийскую долину. Вдали синел кусочек Коринфского залива, к которому мягкими складками спадали лесистые горы. А прямо под нами голубой извилистой лентой струился водный поток в бетонном желобе.

После обеда мы долго ехали по склонам Парнаса, проезжали селенье Арахова – главный горнолыжный центр Греции. Зимой на склонах Парнаса катаются на лыжах, летом занимаются альпинизмом.

Наконец под колесами нашего автобуса оказалась ровная поверхность, мы промчались по трассе мимо Афин, некоторое время ехали берегом Саронического залива. Миновали Истмийский перешеек – в считанные минуты Эгейское море за окном автобуса сменилось Ионическим. И вот - курортный поселок Лутраки. Заселившись в гостиницу, сразу побежали на море, где вволю наплавались. Чистейшее море, теплая, прозрачная вода. Правда, кроме нас, никто уже не купался, непонятно, почему.

После ужина прошлись по поселку. Вечерняя жизнь сосредоточилась на главной улице и немножко на набережной. Ощущался конец сезон – было тихо и малолюдно. В кафе сидели преимущественно местные мужчины, при полном отсутствии женщин. Так мы дошли до конца поселка, где обнаружили подсвеченный водопад, ступенями спадающий со скалы в искусственное озерцо, окруженное пальмами. Из самого озерца то поднимались, то опадали разноцветные тонкие струи фонтана. По тропинке мы поднялись вдоль водопада на самый верх. Ни один человек, кроме нас, в этот час не любовалось на эту красоту, мы были одни среди заросших скал и мощного потока сверкающей в подсветке воды.


Пелопоннес.

Утром мы было засомневались, идти ли купаться перед завтраком. За окном было еще темно. В 8 утра у нас был назначен выезд из гостиницы. Преодолев лень, все-таки пошли на пляж, где и обнаружили почти всю нашу группу. Выяснилось, что многие из них вчера тоже побывали на водопаде на краю поселка. Вот такие активные люди подобрались в нашем коллективе.

Шедший по набережной грек, увидев нашу компанию, плещущуюся в рассветных сумерках в море, радостно нас приветствовал: « О, руссико! Банька, банька!» Кстати, название поселка – Лутраки – тоже переводится как «банька», это место славится своими целебной минеральной водой, которая течет здесь прямо из крана. Мы, правда, не почувствовали ее исключительности - обычная, пресная вода.

А выйдя после завтрака на балкон, я обнаружила на вершине соседнего холма большой монастырь.

Сегодня нам предстояла поездка на Пелопоннес, полуостров, связанный с материковой Грецией тонким перешейком, который в 19 веке был-таки перекопан (попытки соединить Эгейское и Ионическое моря делались еще в древности, но безуспешно. Тогда в этом месте существовал волок для кораблей). Французские инженеры прорыли 6-километровый Коринфский канал и отсекли таким образом Пелопоннес от материка.

Сам полуостров содержит в себе полуострова поменьше. Если Халкидики вдаются в море 3-мя пальцами-полуостровами, то ладонь Пелопоннеса имеет 4 кургузых коротких пальца. Мы отправились на самый восточный – Аргос, в Арголиду.

Некоторое время мы ехали по горам вдоль берега моря. Вообще Греция оказалась неожиданно гористой и сосновой страной. В этой части было мало пляжей, скалы обрывались прямо в море. В одном заливе мы видели ряды широких круглых садков для ловли рыбы.

Первая остановка у нас была в Эпидавре – святилище бога Асклепия. Снова – тенистый сосновый лес. На аллеях – указатели: театр, стадион, музей. В античности здесь располагался обширный «оздоровительный» комплекс, куда стекались страждущие и болящие со всех древнегреческих территорий. На празднества бога Асклепия здесь устраивались соревнования и театральные действа. Считалось, что само пребывание в этом месте обладало лечебными свойствами, больным, например, прописывался сон на открытом воздухе.

В местном музее – образцы письменных благодарностей от излечившихся, высеченные на мраморных плитах. И некоторые для наглядности даже высекали на мраморе изображения своих излеченных органов. Например, там висит табличка с двумя ушами и слова признательности за избавление от глухоты предводителя альпийских галлов. На стендах – древние хирургические инструменты: крючки, узкие лезвия, щипцы, кольца, ложечки. Смотрятся страшненько и доверия не внушают. Множество античных скульптур, найденных при раскопках. Схема храма Асклепия с его знаменитыми подземными лабиринтами, которые должен был пройти каждый, претендующий на должность жреца в этом храме. Должность жреца в святилище Асклепия считалась очень престижной, и поток кандидатов на нее не иссякал, несмотря на то, что большинство испытуемых, не найдя выхода из лабиринта, в нем навеки и оставались. Так что каждый новый претендент должен был пройти мимо тел своих предшественников в виде разлагающихся трупов или уже скелетов, не теряя присутствия духа, и попутно разгадывать хитрые головоломки, помогающие ему найти выход. Люди ходили неделями. Про человека же, сумевшего все-таки выбраться на поверхность, можно было с уверенностью сказать, что он хладнокровен, решителен и обладает ясным аналитическим мышлением, т.е. необходимыми качествами, нужными для врачевания и исцеления больных. Как сказал наш гид, поскольку познания в области медицины были в то время в зачаточном состоянии, в первую очередь жрецы были психотерапевтами и воздействовали на пациентов внушением.

После музея мы вышли к подножию огромного амфитеатра, выстроенного на склоне горы. С разных сторон подходили группы, но все они словно растворялись в просторах этого сооружения, так что было ощущение, что здесь довольно мало народу. Центр сцены отмечен камнем, и, когда мы подошли, гид другой группы, стоя на этом камне, комкал в руке лист бумаги. Отчетливо был слышен каждый шорох. Алексей нам тоже посоветовал что-нибудь пропеть, стоя в центре, и пообещал необычные ощущения.

Театр в Эпидавре славится своей феноменальной акустикой. Много раз пытались в других местах в точности воссоздать подобное сооружение, но безуспешно: достичь подобного звучания не удавалось. Рассчитано было все до мелочей. Алексей рассказал, что, когда здесь выступала Мария Каллас, на концерт съехались все Афины. Мест на всех желающих не хватило. Часть студентов, однако, прорвалась без билетов и расселась на ступеньках в проходах. И вскоре зрители сверху стали роптать, что им ничего не слышно. Оказывается, проходы между секторами служат звуководами, и, когда студенты их перекрыли, слышимость пропала.

Мы поднялись до верхних рядов, откуда открывался вид на окрестные холмы. К самому подножию сцены подступал сосновый лес с вкраплениями высоких темных стрел кипарисов.

Спустившись к сцене, я стала искать компанию для пения. Никак не могли выбрать песню, соответствующую моменту. Наконец втроем заголосили, каждый пел свою мелодию, и было такое ощущение, что наша фальшь многократно усиливается. Через какое-то время я повторила попытку с другой женщиной из нашей группы. Мы запели что-то лирическое, довольно слаженно, и в какой-то момент я вдруг почувствовала, что я внутри полая, а сквозь меня, как через трубу, проходит звук, а я – только инструмент и вместилище звука. Очень странное ощущение. Подошедшая в этот момент группа итальянцев захлопала в ладоши, а одна из туристок с чувством произнесла: «Беллиссимо!»

Потом мы еще немного прогулялись по окрестностям, то и дело натыкаясь среди леса на открытые площадки с остатками древних развалин. Очевидно, «больничные корпуса» этой древнегреческой здравницы.

А дальше у нас по программе стояло посещение города Нафплион, первой столицы современного греческого государства (после освобождения Греции от турок). Правда, столицей он побыл всего 5 лет, с 1828 по 1833 годы. Тем не менее, считается одним из самых красивых греческих городов, облик которого сложился под влиянием чередовавшихся здесь венецианцев и турок.

Но наш гид Алексей был патриотом, душа его отторгала наслоения чуждых культур, наросших поверх древнегреческой. Поэтому, только мы стали присматриваться к городу, через который проезжали, отмечая его непохожесть на другие безликие современные греческие города, как уже оказались на пирсе. На вершине холма над городом и чуть ниже расположились две крепости: венецианская и греко-турецко-венецианская (которая, в свою очередь, называлась «три крепости»). Еще одна крепость – Бурдзи, или «замок Палача» – вырастала прямо из моря, занимая маленький остров. На пустынном пирсе стояли пришвартованные яхты под датскими флагами, без всякого видимого присутствия людей. Видимо, компания датчан на трех яхтах приплыла в солнечную Грецию и теперь гуляла по окрестностям.

Нас же Алексей в скором времени повел к автобусу, поскольку в 30 км отсюда был объект, по его мнению, действительно, достойный внимания - древнее царство Микены, и отвлекаться на всякие венецианские крепости было просто несерьезно.

За окном потекли жизнерадостные пейзажи: облитые солнцем оливковые рощи и цитрусовые плантации. Так же живо и увлекательно струился рассказ гида Алексея о микенской цивилизации, которая явилась, по сути, первой главой великой книги под названием Древняя Греция. В конце бронзового века юг Балкан заселился ахейцами, которые впоследствии и создали первую греческую цивилизацию, центром которой был город Микены. Расцвет Микен пришелся на 14-12 вв до н.э. Располагался он на высоком холме и был обнесен могучими стенами, сложенными «циклопической» кладкой из многотонных валунов. На вершине холма стоял дворец царя, чуть ниже – дома горожан. За несколько веков своего существования в городе скопились огромные богатства, золото и произведения искусства. Микенское государство было разрушено дорийцами, но город счастливо избежал разграбления, и сокровища благополучно долежали до 1874 года, когда их раскопал Генрих Шлиман, двумя годами ранее открывший Трою.

Наконец, автобус остановился, и мы направились к купольному захоронению, т.н. «сокровищнице Атрея», - невысокому кургану, внутрь которого ведет выложенный массивными плитами коридор, упирающийся в высокий узкий проход. Внутри темное круглое помещение, накрытое куполом, над головой – аккуратная спираль сужающихся кругов каменных брусков, заканчивающаяся одним камнем в центре купола.

Сами Микены, вернее, то, что осталось от города, находятся на невысоком скалистом холме у подножия высокой горы. На соседних холмах – цитрусовые плантации с высаженными в линейку деревьями.

В музее, расположившимся под стенами древнего города, - многочисленные предметы, найденные при раскопках: монеты, кувшины, мечи, кубки, золотые украшения высочайшего качества. Алексей сказал, что Шлиман получил разрешение на раскопки Микен только после клятвенного уверения, что все найденное им золото останется в Греции. «И вот, - патетически воскликнул наш гид, указывая на музейные экспонаты, - что в результате осталось в Греции! Остальное оказалось в Берлине, а после войны – в Пушкинском музее». Тут наш гид передергивал, он, скажем, даже не упомянул, что часть сокровищ Микен выставляется в национальном археологическом музее Афин.

И вот через «Львиные ворота» мы входим в древний город. В отличие от самого города, ворота сохранились отлично, только что львы потеряли головы. Стены сложены из огромных блоков. Сразу за воротами, справа –захоронения, в которых Шлиман и нашел основную часть сокровищ. Древняя дорога между руин и остатков фундаментов поднимается на вершину холма, где прежде стоял мегарон – прямоугольное здание с портиком в торце. Это дворец знаменитого микенского царя Агамемнона, предводителя греков в битве за Трою. Царь так долго отсутствовал в военном походе, что жена его успела завести любовника и вынуждена была прикончить вернувшегося некстати мужа. Кстати, в микенском музее (действительно, небольшом) – копия знаменитой золотой погребальной маски, которую Шлиман принял за маску Агамемнона («Я смотрю в глаза Агамемнону», - сообщил он).

Совершенно необычное чувство, когда поднимаешься по плитам, вымощенным 3 тысячи лет назад, мимо руин, бесстрастных и молчаливых свидетелей истории. Внизу остается зеленая долина, а здесь только нагретые белые камни с пробивающимися между ними стеблями травы и цветами. И жаркий ветер.

По другую сторону холма – тоже многочисленные тропки-дорожки между выходов скал. Кое-где отлично сохранившиеся фрагменты стен. Неожиданный дворик с чахлой оливой посередине, а в сохранившейся стене – дверь с тремя ступеньками, забранная решеткой. Чуть ниже по склону – крутые ступеньки, ведущие в темноту. На табличке написано, что это цистерна для хранения воды. По всему холму среди руин расставлены таблички, обозначающие, что здесь находилось в древности.

Спустившись на другую сторону, мы обошли холм по кругу и снова вышли к «Львиным воротам».

Обедали в ресторане с видом на горы и микенский холм. А деревня, в которой мы остановились на обед, тоже теперь называется Микены.

На обратном пути мы сделали остановку у Коринфского канала. Впечатляющее сооружение. Точно лезвием отсекли полуостров. Ровный и узкий проход с отвесными, уходящими далеко вниз стенами. Две параллельные стены, смотрящие друг на друга и внизу разделенные 25-тиметровой синей полоской двух морей. На берегу памятная доска, но почему-то не французам, авторам проекта, а венграм, которые, как нам объяснили, осуществляли его.

В Лутраках мы перед ужином прогулялись до местной церкви (кстати, почему в Греции города часто называют во множественном числе: Афины, Микены, Лутраки, Салоники?) А за ужином, делясь впечатлениями насыщенного дня, все же признали, что главный день, ради которого, собственно, все мы здесь оказались, предстоит завтра – встреча с афинским Акрополем.

Афины.

И вот он настал, главный день нашей поездки. Короткий переезд до столицы (60 км), и вот уже залитые солнцем афинские улицы, и неутомимый Алексей нас инструктирует, как ориентироваться в городе, как пользоваться местным общественным транспортом и как лучше провести послеобеденное свободное время. Отдельно предостерег от посещения эмигрантского квартала Омонии.

Пока ничего не впечатляет. Ничем не примечательные здания, невыразительный Парламент с забавными гвардейцами на страже. Панафинейский «прекрасномраморный» стадион, на котором прошли первые современные Олимпийские игры. Оттуда, с широкой площади перед стадионом, мы впервые увидели поверх крон деревьев белую скалу Акрополя.

И вот мы у подножия Акрополя. Холм - в ажурно-серебристой зелени олив, между деревьев – многочисленные дорожки, по которым со всех сторон поднимаются люди. Людские ручейки сливаются в крупные потоки, и уже общий поток притормаживает перед главным входом в Акрополь – торжественными Пропилеями, широкими мраморными колоннами, к которым ведут крутые ступени. Народу много, все медленно, друг за другом, поднимаются по ступеням, и, мне кажется, каждый ощущает торжественность момента.

Мы проходим между колонн Пропилеев («преддверия»), выходим на широкое плоское каменистое плато. Взор сразу приковывается к Парфенону. Левая сторона его опутана уродливыми металлическими конструкциями, но даже они не в силах принизить впечатления великолепия и совершенства, исходящего от этих мощных колонн. Второй храм, Эрехтийон, чуть в глубине, он несколько проиг