Научная работа: Философские проблемы субъекты политической воли

Монография

ФИЛОСОФСКИЕ ПРОБЛЕМЫ,

СУБЪЕКТЫ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ВОЛИ

В монографии впервые рассматриваются во взаимосвязи проблемы индивидуальной, социальной и политической воли. Воля как социальное явление анализируется в историческом и структурном аспектах. Как наиболее конкретное и яркое воплощение социальной воли исследуется воля политическая и ее основные субъекты: политические лидеры, политические

элиты, классы, нации, государства, трансгосударственные и

транснациональные политические ассоциации. Дается представление о технологиях политического волеполагания ипатологиях политической воли. Рассчитана на философов, политологов, психологов, журналистов, студентов и аспирантов гуманитарных факультетов вузов.

С О Д Е Р Ж А Н И Е

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ВОЛИ

1.1 Проблема воли в истории науки и философии

1.2 Воля в структуре деятельности. Свобода воли

1.3 Уровни волевой активности и субъекты воли

ГЛАВА II. СОЦИАЛЬНАЯ ВОЛЯ

2.1 Понятие и типология социальной воли

2.2 Воля и цивилизационное развитие

ГЛАВА III. ПОЛИТИКА КАК СФЕРА ВОЛЕВОГО ДЕЙСТВИЯ

3.1 Политическая воля как вид социальной воли. Основные субъекты политической воли

3.2 Взаимодействие субъектов политической воли. Технологии

политического волеполагания

3.3 Политические реалии современной России в контексте проблемы политической воли

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ

БИБЛИОГРАФИЯ

В В Е Д Е Н И Е

Свобода представляет одну из фундаментальных ценностей человеческого существования. Смысл крупных преобразований в людом обществе всегда оправдывают, ссылаясь на приобретение большей свободы. Свобода выступает важнейшим критерием общественного развития. Семантической стороной понятия «свобода», ее наиболее емким выражением является слово «воля»[1]. Иначе говоря, свободный – значит вольный, не ограничиваемый какими-либо представлениями. И это не просто

семантические совпадения, ассоциации. Еще у Гегеля мы находим

определение, согласно которому свобода вообще есть свобода воли, «а все другие свободы лишь ее виды»[2]. К ним относятся свобода слова,

политическая, религиозная свобода, выступающие в качестве модификаций всеобщего понятия свободы воли. Более того, кроме воли ничто другое не обладает свободой, полагал Гегель и многие другие мыслители. Вместе с тем, в воле заложено и противоположное свободе начало – ограничение, направленность. Воля является основной произвольной регуляции, целенаправленной деятельности, основанной на реализации сложной осознанной цели, чувстве долга и ответственности. Эта сторона воли, связанная с преодолением препятствий в деятельности человека, мобилизацией его психики на трансформацию сущего в должное, Гегелем характеризовалась так: «В то время как интеллект старается лишь брать мир каков он есть, воля, напротив, стремится к тому, чтобы теперь сделать мир тем, чем он должен быть». Сущностная сторона воли связана с овладением

обстоятельствами, подчинением их воле. Власть над людьми, обстоятельствами и самим собой – основные проявления волевого поведения. Полной его противоположностью выступает известное в психологии явление акразии – недеяния, несмотря на возможную четкость и ясность поставленных целей и понимания путей их достижения.

Со времен античной философии воля выделяется как одна из трех важнейших сфер человеческой души: разум – чувства – воля. Пристальный интерес к проблеме воли прослеживается на протяжении всей истории философии. Однако, пожалуй, со времен Августина, являющегося

основоположником волюнтаризма, обозначаются три основные парадигмы, в

рамках которых осуществляется разработка проблемы воли: интеллектуализм, волюнтаризм, мотивизм.

Позиция интеллектуализма, по-преимуществу трактующего волю как деятельную сторону разума, интеллект в действии, крайнего положения достигает у Б. Спинозы, утверждавшего, что «воля и разум – одно и тоже». Он отвергает убеждение в том, что воля – самостоятельная причинная сущность психики и поведения человека[3]. В рамках этой парадигмы проблематика воли имеет тенденцию развиваться к интеллектуальным состояниям.

Парадигма волюнтаризма, напротив, «подверстывает» разум под волевые процессы, рассматривает волю в качестве формообразующего начала индивидуальной и социальной психики и поведения. «Мир как воля и представление» и «Воля к власти» – непревзойденные по глубине и яркости

образцы реализации волюнтаристской парадигмы, предвосхитившие теоретически витавшую в воздухе и поднимавшуюся волну практического волюнтаризма в социуме XX века.

Мотивационная парадигма, получившая новый импульс развития после работ К. Левина[4], растворила волевые процессы в так называемой

эмоционально – волевой сфере. Вследствие этого воля как самостоятельный предмет ушла из проблематики западной теоретической и прикладной психологии, а часть поведенческих явлений, традиционно относимых к волевым, стала исследоваться в контексте других проблем. Это позволило Л. Фаберу заметить, что психологи стремятся протащить волю в психологию под другими названиями[5] вплоть до 80-х годов ХХ в. Западная психология, по-преимуществу, объясняет сложные поведенческие и психологические проявления человека, не обращаясь к понятию воли. Как пишут Д. Миллер, Ю. Галантер, К. Прибрам: «В наши дни категория воли исчезла из

психологических теорий, слившись с более широкой теорией мотивации»[6].

Аналогичные тенденции имели место в отечественной психологии вплоть до 30-х годов ХХ в. «Проблема воли в советской психологии не изучалась из-за господства рефлексологии и реактологии»[7]. В последующем интерес к проблемам воли развивался в отечественной науке волнообразно. По данным В.И. Селиванова в 30 – 50 гг. в стране публиковалось в среднем 2–3 работы по проблемам воли ежегодно. В 60-е годы – до 5 работ. В 70 -80 годы – 5–7 работ. В начале 80-х годов интерес к проблемам воли в науке и в философии начинает нарастать как на Западе, так и в России. Исследователи мотивации, отбросившие понятие воли как ненужное, спустя несколько десятилетий были вынуждены вернуть проблему воли в психологию[8].

Исследования сложного поведения в ситуациях конфликта мотивов, доминирования внешней стимуляции или внешних препятствий вновь потребовало обращения к понятию воли[9]. Воля выделяется как особый

метапроцесс, регулирующий основные психические процессы и включающийся при нарушении поведения или направленный на снятие препятствий.

В советской и современной российской философии, психологии, правоведении, этике, проблемы воли привлекли внимание исследователей в связи с изучением сложных актов индивидуального или коллективного поведения в ситуациях неопределенности, многовариантности выбора, действия фрустрирующих факторов.

В отечественной философской литературе есть большое количество работ, затрагивающих самые различные аспекты указанной проблемы. В частности, вопрос о воле как едином психическом регулятивном процессе, анализ государственной воли – предмет исследования В.А. Ойгензихта, Д.А. Керимова. Воля как сторона субъективного фактора социального развития анализируется в трудах Ю.Ю. Вейнгольда, А.Ф. Плахотного, В.В. Шаронова, Г.Е. Глезермана. На активно-деятельностную природу воли обращают внимание В.А. Ойгензихт, А.Г. Спиркин, А.Ф. Плахотный, В.И. Селиванов, В.И. Шинкарук и др. Определению места и роли воли в духовном мире личности уделяют внимание Б.В. Сафронов и А.И. Дорогова. Ценностный аспект воли исследуется в трудах С.Л. Рубинштейна, Ф.Е. Василюка, В.А. Иванникова[10].

Специальные работы, посвященные анализу воли как фактору жизнедеятельности общества написаны Ю.Ю. Вейнгольдом, Л.Ф. Корецкой, А.П. Посевной. Специфические черты воли: способность субъекта мобилизовать свои возможности для преодоления препятствий достижению поставленных целей; ее регулятивная способность; сознательный, целенаправленный активизирующий характер воли, опосредованность воли потребностями, интересами и целями субъекта – исследуются в работах В.И. Селиванова, М.М. Филиппова, С.Л. Рубинштейна, Д.А. Керимова,

В.А. Ойгензихта и др.

Особенностью вышеуказанных работ является то, что воля рассматривается, прежде всего, как индивидуально – психологический феномен.

Между тем, сознательная, целенаправленная, предметная деятельность

составляет родовой характер человека, является фундаментальной характеристикой человеческого бытия. Воля же – это такое свойство

субъектов, которое возникает, развивается, проявляется и осуществляется в самой деятельности, и без которого деятельность невозможна.

В данной монографии предпринята попытка исследовать проблему воли с позиций деятельностного подхода во всем ее онтологическом многообразии. Такой подход позволяет показать роль воли в деятельности субъектов различной модальности; проследить тенденции ее развития в связи с цивилизационным развитием человечества; выявить исторические типы коллективной воли; проанализировать волю как составляющую исторического процесса в целом и т. д. Данный аспект проблемы в современной отечественной философской литературе не получил еще должного освещения.

Феномену воли уделяется некоторое внимание и в западной

философии. Хотя для нее эта проблематика выступает как периферийная и, в основном, в виде традиционной проблемы свободы воли. Что касается собственно сущности воли и волевых факторов в деятельности личности и общества, то, как уже отмечалось выше, данная проблематика переведена в план изучения мотивационной сферы и программ человеческого поведения. Поэтому мы не ставили перед собой задачу рассмотреть западные теории воли подробно, остановившись на анализе взглядов И. Канта, Гегеля, К. Маркса, А. Шопенгауэра и Ф. Ницше, чьи концепции воли до сего времени являются наиболее полными теоретическими разработками данной

проблемы в зарубежной философии, а также на понимании воли

Л. Фейербахом. Идеи этих мыслителей составляют важную методологическую основу исследований воли, дают представление об основных парадигмах исследования воли. Воля в нашей работе

рассматривается в зрелом виде как ставшее, сформировавшееся свойство субъектов. Поэтому, изучение процесса становления воли в онтогенезе, а также подробное исследование процесса формирования коллективной воли не входит в задачу монографии. В качестве субъективных носителей воли в работе рассматриваются как отдельные личности, так и различные человеческие общности.

Приведенные положения затрагивают общие проблемы воли, а также тему «воли как социального явления». Что касается исследования политической воли, воли как необходимой составляющей деятельности различных политических субъектов, то данный феномен не получил пока освещения в философии политики и социальной философии, хотя многие ученые: политологи, философы оперируют этим понятием давно. Но теоретическому анализу это явление не подвергалось. Так что не вполне ясно: не является его употребление просто метафорой? Первые прикидки показывают, что это не так.

До недавнего времени многообразные проявления политической воли в отечественной философской и политической мысли сводилось к воле партии и государства. При всем при этом, что в феномене тоталитарной политической воли действительно ярко проявляются некоторые сущностные черты политической воли (прежде всего ее властный аспект), как бы иллюстрируя основные положения классиков волюнтаризма, другие стороны политической воли не могут быть осмыслены. Речь, прежде всего, идет о такой сущностной стороне политической воли как свобода выбора, свобода политической воли. Как показывает российская действительность последних

лет сочетание политического выбора и политического воплощения,

политических прав и политических обязанностей могут приобретать весьма причудливые формы. Среди этих форм преобладают явления политической акразии и политической абулии. Проанализировать причины столь больших амплитуд политической воли государства в исторически коротком

промежутке – настоятельная теоретическая и практическая задача. Вообще анализ актуальных проблем социального и политического развития России сквозь призму проблемы социальной воли по нашему убеждению способен переместить проводимые реформы в более целенаправленное и действенное русло.

Тем более, что в поле отечественной социальной и философской мысли ныне оказались включены такие исследовательские парадигмы и концепции, которые не только очевидно включают волевой компонент (политическое лидерство, механизмы легитимации, деятельность политических элит), но и

помогают восполнить опускавшиеся ранее в рамках марксистской парадигмы необходимые опосредствующие звенья политической деятельности.

В изданиях по проблемам философии и психологии политики последних лет отечественные исследователи вплотную подходят к проблемам политической воли, но как бы не решаются сделать следующий шаг.

В интересной работе Л.Я. Гозман и Е.Б. Шестопал «Политическая психология»[11] авторы подчеркивают: «Политическая воля предполагает способность встать над мелкими личными и групповыми интересами во имя

национальных. Без политической воли нельзя выйти за пределы политических стереотипов и преодолеть инерцию мышления»[12]. Однако далее категория политической воли авторами не разрабатывается и не исследуется. Работа другого авторитетного автора Г.Г. Дилигенского «Социально – политическая психология»[13] выполнена в рамках традиционной мотивационной парадигмы и поэтому «волевая

проблематика» редуцирована в другое понятие и методическое поле.

Среди заметных работ по философии политики отметим серию «Теоретическая политология: мир в России и Россия в мире» В монографиях этой серии: «Философия власти», «Философия политики», «Политическая антропология» достаточно часто используются понятия: «свобода воли», «подневолье», «экспроприация чужой воли», «своеволящее дикое бытие», «эмоционально – волевое освоение действительности», «бюрократический волюнтаризм» и т. д. Однако они использованы на полуметафорическом уровне, а не в качестве научного или категориального аппарата.

Аналогичный подход мы встречаем в содержательной работе А.С. Панарина «Философия политики» (М., 1996). Наиболее близко к проблеме политической воли как феномену и научной категории подошли такие авторы, как Г.Л. Тульчинский и А.Н. Водолагин[14]. Выполняя необходимые задачи первого этапа исследования политической воли, по-преимуществу,

сосредоточились на анализе доктринальной истории проблемы политической воли: рассмотрение античной концепции всемирного господства, истоков и эволюции христианского волюнтаризма, новоевропейской «метафизики воли и власти», доктринального политического волюнтаризма в России. Несомненно, что без такого историко – философского экскурса трудно переместиться в эмпирическую плоскость исследования политической воли и реконструировать историческую и современную феноменологию политической воли. Между тем, мы подошли как раз к рубежу этого очередного этапа. Вместе с тем, в этом аспекте

возможно установить и описать не только основные проявления

политической воли в ее истории и современности, но и выйти на уровень разработки технологий политического волеполагания и социальной терапии патологий политической воли.

Таким образом, основной задачей монографии является анализ методологических подходов к исследованию индивидуальной и социальной воли и его применение к рассмотрению политической воли, как наиболее яркому их воплощению. Нам хотелось бы положить на язык научных и социальных философских понятий те самые идеи политической воли, которые уже витают в воздухе, и которые могут стать инструментом теоретического анализа и социальной интеграции. Основные положения работы автор имел возможность ранее апробировать в ряде публикаций[15], а также обсудить их на Всероссийской научно – практической конференции «Политико – административная элита и государственная служба в системе властных отношений» (Ростов-на-Дону, 10–11 сентября 1996 г.).

ГЛАВА I. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

ВОЛИ

Анализируя историю и современное состояние исследований проблемы воли, мы обнаруживаем многообразие подходов и

исследовательских программ. В этом нет ничего удивительного. Так складывается история познания любого сложного объекта.

В исследованиях воли обращение к истории философии и науки особо необходимо, поскольку интерес к этой проблеме развивался волнообразно: он то вспыхивал, то уходил в сторону, как бы проецируя в область философии и науки соответствующий общественный интерес и социальный заказ. Например, в истории европейской философии периоду социальной модернизации, становления новоевропейской государственности, идей гражданского общества, правового государства, суверенной личности соответствовал обостренный интерес к проблеме индивидуальной и общественной воли. В этот период оформляются интеллектуалистская и волюнтаристская исследовательские парадигмы в проблеме воли. Воля изучается в аспекте свободы выбора и как властная функция социального и

индивидуального поведения. Зрелые стадии модернизации обнажили расширявшийся интерес к человеку, овладению опосредованными формами управления человеческим поведением и социальными процессами, ориентацию на своевременное решение конфликтов в обществе. Это сформировало мотивационную парадигму и как бы растворило проблему воли, перевело в снятом виде в систему новых проблем.

Эпоха постмодернизма с ее ревизией роли и места сложившихся социальных структур и институтов, идей формирования глобального гражданского общества[16] вновь обратила внимание на проблемы социальной и политической воли, но уже в функционировании таких социальных субъектов, как элиты и бюрократия, лоббистские группы и

корпоративистсткие социоструктуры. Это вновь обострит интерес к проблеме воли в таких ее аспектах как метапроцесс саморегуляции, механизмы выбора в бифуркационных точках развития и т. д. Очевидно следует согласиться с глубокой мыслью Л.С. Выготского о том. Что воля – продукт исторического развития и «всякий волевой процесс первоначально процесс социальный, коллективный, интерпсихологический»[17]. Это, с одной стороны, заставляет рассматривать волю как системный развивающийся объект, а, с другой – ценить результаты тех изысканий по поводу сущности воли, которые складывались ранее и к которым необходимо возвращаться вновь и вновь при переходе на новый уровень феноменологических представлений о воле.

1.1 ПРОБЛЕМА ВОЛИ В ИСТОРИИ НАУКИ И ФИЛОСОФИИ

В качестве объекта научного исследования проблема воли имеет многовековую социально – философскую и психологическую традицию. Не погружаясь в историю античной, средневековой и новоевропейской мысли, рассмотрим подходы к воле уже в условиях первых оформившихся научных и классически – философских парадигм. Анализ показывает, что она разрабатывалась в этих условиях как с позиций детерминизма, так и с позиций индетерминизма.

Индетерминисты гипостазировали свободу воли и ее независимость от природных и социальных условий. Воля рассматривалась как сущность всех явлений действительности, ее представляли как самопричину всего сущего. Эти взгляды наиболее ярко выражены в философии А. Шопенгауэра и Ф. Ницше.

Детерминисты утверждали, что воля не свободна, что человек подчинен жесткой природной и социальной необходимости и, чтобы не делал, исход его действий полностью предопределен. И хотя в результате подобных рассуждений детерминисты и индетерминисты приходили к разным выводам: воля либо абсолютно свободна, либо несвободна, сжата рамками жесткой необходимости, практическое использование их приводило к сходным следствиям.

Таким образом, первый сущностный срез проблемы воли заявлен в качестве проблемы свободы воли, соотношения активно – преобразующей стороны человеческой деятельности с моделью мира. Эта проблематика сфокусирована в творчестве немецких философов классического периода. Проблематизировал эту ситуацию, подытожив искания на большом историческом этапе, И. Кант.

Та проблема, которая стояла перед мыслителями до Канта (соединение необходимости со свободой) и смысл которой он прояснил в полемике с материалистами, не была им полностью решена. Кант настаивал на существовании для человека трансцендентной, невыводимой из опыта, свободы. Причины и условия провозглашенной им свободы оставались в

умопостигаемом мире и не достигали эмпирического, земного мира.

Согласно кантовских принципов, нельзя определенно сказать, насколько человек способен в своих поступках. Если разум причинно обусловливает поступок, рассуждал он, то можно ли считать действие свободным? Ведь оно необходимо определено эмпирическими причинами. Поэтому «истинная мораль поступков (заслуга и вина) остается для нас совершенно скрытой… Свою вменяемость мы можем относить только к эмпирическому характеру»[18].

Дуализм кантовской концепции, в которой свобода оказалась в разрыве с необходимостью, а свободная воля (практический разум) – с теоретическим разумом, пытался преодолеть Гегель.

Гегель четко представлял и теоретические трудности, связанные с решением данной проблемы, и ее практическую значимость. Для народов и отдельных индивидов свобода в широком смысле слова обладает, согласно его мнению, ни с чем не сравнимой притягательностью.

Если раньше понятие свободы воли рассматривалось прежде всего в индивидуальном аспекте, то у Гегеля оно включает в себя наряду с собственно философским аспектом, также и социально – политический, становясь синонимом понятия свободы вообще. По Гегелю, «свобода воли есть свобода вообще, а все другие свободы лишь ее виды»[19]. К ним относится свобода слова, политическая свобода. Они рассматриваются как модификации, особенные проявления всеобщего понятия свободы воли.

Гегель специально подчеркивает, что кроме воли ничто другое не обладает свободой. По его мнению, соотношение между свободой и волей аналогично соотношению между физическим телом и его тяжестью. Свобода есть сама воля, точно так же как тяжесть есть само тело. Воля без свободы

превращается в пустой звук, в ничто, а свобода становится чем-то действительным только в качестве воли[20]. Следовательно, свобода и воля представляют собой тождественные, по своей сути субстанциональные понятия.

Мышление, отмечал Гегель, становится волей тогда, когда оно в процессе спекулятивного развития овладевает своим содержанием и проникается им. «Интеллигенция, знающая себя как определяющий принцип содержания, которое в такой же мере принадлежит ей, в какой оно

определено как сущее, есть воля»[21].

Воля в гегелевской философии является вершиной субъективного духа, его внутренней целью и высшим определением, необходимой ступенью в прогрессирующем движении субстанциального понятия. «…Определения, через которые он в своем развитии движется вперед – от чувства через представление к мышлению – суть путь порождения им себя как воли…»[22], – отмечал Гегель.

Анализ понятия свободы воли в философии Гегеля показывает, что единство мышления и воли имеет здесь органический характер и вытекает из ее основного принципа. Гегель объявляет волю продуктом духа, полагая, что вне и помимо мышления воля невозможна, что воля не есть некая особая сущность, наличествующая в человеке наряду с мышлением. Связывая воедино волю и мышление, Гегель явился в этом плане продолжателем традиции, идущей от Спинозы, вместе с тем указав не только момент тождества, но и различия.

Гегелевская концепция свободы воли полемизирует с кантовским обособлением воли от мышления. С точки зрения Гегеля, односторонен сам методологический подход Канта к проблеме свободы воли, представляющий мышление и волю в их раздельности, не замечающего связи между ними. В результате человек оказывается раздвоенным на мыслящего, с одной стороны, и волящего – с другой; по образному выражению Гегеля, воля находится у него как бы в одном кармане, а мышление – в другом. Рассудок не может понять той истины, что в человеческом чувстве, мышлении и воле действует один и тот же единый разум, что воля есть способ, или форма, существования разума в человеке, и поэтому невозможно иметь волю без разума и разум без воли.

Мышление и воля, по Гегелю, – это две стороны духа: теоретическая и практическая; они взаимно проникают и дополняют друг друга. Обе стороны – каждая определенным для нее способом – порождают единство субъективного и объективного. Различие между ними состоит в специфике подхода к внешнему миру: мышление стремится наиболее адекватно познать его, а воля – преобразовать. В конечном счете воля выступает единством теоретической и практической сторон духа, его объективированным действенным выражением.

Свободу воли Гегель характеризует как необходимую предпосылку практической деятельности человека, как субстанциальную основу и принцип этой деятельности. Целенаправленная разумная воля составляет

живую душу человеческой сущности и есть сама эта сущность. Содержательные компоненты человеческого сознания – цели, стремления и т. п. – сами по себе существуют лишь в форме возможности; это только

субъективные, внутренние намерения индивида. Свое актуальное существование в наличном бытии они получают благодаря воле, которая переводит их из возможности в действительность. Поэтому, воля есть «деятельность человека вообще»[23].

Антиподом понятия свободы воли является в учении Гегеля понятие произвола. Против отождествления свободы с произволом выступали еще французские просветители. Однако до Гегеля никто не подвергал эти понятия столь глубокому философскому исследованию.

В повседневной жизни, отмечал Гегель, люди представляют себе свободу как возможность делать все, что захочется, т. е. поступать по своему

произволу. Такое представление свидетельствует о полном отсутствии культуры мышления и об абсолютном непонимании того, что такое

свободная воля на самом деле.

В системе Гегеля произвол рассматривается как промежуточная форма, через которую дух проходит в своем движении к истинной свободе; по отношению же к отдельной личности произвол – это низшая ступень развития воли. На этой ступени мы имеем дело с природной волей, содержание которой составляют определения чувственности: влечения, склонности и т. д. На передний план выдвигается здесь не всеобщее, а единичное и случайное. Произвол, подчеркивал Гегель, – это «случайность, какова она в качестве воли»[24].

В социальном плане произвол есть выражение тайного субъективизма

и эгоизма. Он действует вразрез с принципами, регулирующими

жизнедеятельность человека в интересах общества в целом. Именно эту сторону прежде всего подчеркивает Гегель, показывая негативный, антисоциальный характер произвола. Сознательный, свободный человек должен подавлять в себе субъективистские тенденции и воспитывать «чувство ничтожности себялюбия». «Если я хочу разумного, – писал Гегель, – то я поступаю не как обособленный индивидуум, а согласно понятиям нравственности вообще; в нравственном поступке выдвигаю я не самого себя, а суть. Но когда человек делает нечто превратное, он больше всего проявляет свою обособленность»[25].

Гегель трактует произвол как прежде всего антропологическую черту воли, обусловленную физиологической природой личности, не подчеркивая, что произвол, так же как и воля в целом, определенным образом выражает социальную природу человека, ибо чувства, страсти и склонности индивида,

составляющие содержание произвола, не являются только природнофизиологическими свойствами.

Произвол, по Гегелю, есть низшая, крайне ограниченная ступень свободы, на которой субъект может постоянно абстрагироваться от одного содержания ради другого. В этом смысле Гегель называет произвол отрицательной свободой. От истинной, субстанциальной свободы он отличается характером обусловливающих его мотивов, которые по содержанию являются субъективными и случайными. В отличие от произвола свобода воли означает подчинение воли своим собственным законам. «Как самой себе дающая содержание, воля есть у себя, свободна вообще; это ее определенное понятие»[26]. Поэтому не воля индивида устанавливает законы. Ни один закон, управляющий жизнью людей, не есть проявление воли отдельной личности, пусть даже выдающейся; все они по Гегелю, проявление мирового духа.

Данный принцип в применении к социальной сфере означает примат общества по отношению к личности, точнее – примат государства по отношению к индивиду, поскольку высшей формой социальной организации людей Гегель считал государство. «…Индивидуумы, – отмечал он, – предназначены вести всеобщий образ жизни…»[27]. В государстве каждый из

них имеет смысл своего существования, свою действительную, субстанциальную свободу. Ценность личности признается лишь в той степени, в какой она выступает в качестве момента в жизни целостного государственного организма.

В философии Гегеля государство является олицетворением и реализацией идеи свободы как независимой от индивидов объективной сущности. «В свободе, – утверждал он, – должно исходить не из

единичности, из единичного сознания, а лишь из сущности самосознания, ибо эта сущность, безразлично, знает ли об этом человек или нет, реализуется как самостоятельная сила, в которой единичные индивидуумы суть лишь моменты»[28].

Следовательно, по Гегелю, социальная жизнь развивается по своим программам, по существу, непосредственно независимым от личных целей и стремлений людей. В практической деятельности людям кажется, что они преследуют свои собственные цели, а на поверку оказывается, что неизмеримая масса человеческих желаний, интересов и деятельностей является «орудием и средством мирового духа, для того чтобы достигнуть его цели…»[29]. Но если человеческая индивидуальная деятельность – только орудие духа, то в чем же выражается свобода воли индивида? Гегель заявляет, что индивидуальная воля свободна, когда она сознательно подчиняется закону, ибо в нем она в качестве модуса всеобщей воли мирового духа подчиняется самой себе. Только так, считал Гегель, можно

разрешить в обществе противоречие между необходимостью и свободой.

Таков интеллектуалистский подход к проблеме сущности воли. Он руководствуется принципами социального и природного детерминизма. Внешне полярный подход, по крайней мере, в пафосе, постановке проблемы,

мы находим у представителей волюнтаристской парадигмы.

Понятие «воля», будучи центральным в философских системах А. Шопенгауэра и Ф. Ницше, получила в их трудах наиболее полную

разработку. Данные учения, в известной степени также представляют собой попытку анализа воли как социального явления, имеющего глубокие онтологические основания. «Воля к жизни», «воля к власти» как модификации мировой воли объявляются первопричиной всех изменений в мире, естественными побудительными реалиями социального развития;

превращаются в самостоятельную силу, властвующую над миром.

А. Шопенгауэр является первым философом XIX века, «который поднял мрачное знамя пессимизма. Начиная с А. Шопенгауэра, – как отметил Т. Шварц, – мышление буржуазии окончательно отошло от идеи

исторического прогресса, от веры в разумность и смысл бытия»[30].

В общих проблемах теории познания Шопенгауэр является

кантианцем, он отделяет явление от «вещи в себе», ибо пространство, время,

причинность являются априорными формами мышления. Основным

понятием его концепции является воля – темное, безосновное начало. Воля

является единственной подлинной сущностью всех явлений и первопричиной мира. Только она получает статус подлинного бытия.

Главная мысль его философии состоит в том, что сначала мир существует как воля. На высшей ступени своей объективации слепая бессознательная воля освещается сознанием и порождает мир как представление. Мир перестает быть только волей, но становится моим представлением. Субъект – воля порождает объект (мир). Познаваемым является мир как представление, мир как объект, который не существует без субъекта.

Согласно Шопенгауэру, существует мир действительный и мир кажущийся. Кажущийся мир – это мир явлений, мир представлений,

действительный мир – это мир как воля. Она есть сущность всего сущего; и отдельного человека, и мира в целом. По мнению Шопенгауэра, воля – это то, что дано человеку непосредственно, как его тело. Все, что мы знаем, лежит не вне сознания, не вне субъекта, а внутри него. «Извне нельзя проникнуть до существа вещей»[31] – пишет автор «Мир как воля и

представление», и судит о нем по аналогии с человеком. Так как человеку его тело не только как объект среди других объектов, но и как воля, то он может познать себя, а через себя и весь мир. «Индивидууму, являющемуся субъектом познания, дано слово разгадки: и это слово и есть воля. Она и только она дает ему ключ к собственному явлению, раскрывает значение, указывает внутренний механизм его собственного существа, собственных действий. Действие тела – не что иное как объективированный, то есть

выступивший в созерцании акт воли… Все тело ничто иное, как

объективированная, то есть перешедшая в представление воля»32.

Итак, наше тело, согласно изложенным взглядам, есть

объективированная воля, о которой нам известно непосредственно по отправлениям нашего тела. Воля – вот то единственное, что дано нам непосредственно, то, что является внутренней сущностью субъекта. Являясь

нашим непосредственным знанием о мире и нашей сущностью, шопенгауэровская воля недоступна нашему познанию, является «вещью в себе». Как таковая она не подчиняется закону достаточного основания, а, следовательно, она существует вне времени и пространства, то есть вечна и бесконечна; не подчиняется принципу причинности – ничем не порождаема сама, не порождает все в мире. Как «вещь в себе» воля едина, но имеет множество проявлений. Она – единственная реальность и отлична от всех своих объективаций.

Шопенгауэр использует понятие воли для обозначения сущности не только человека, но и сущности всех явлений объективного мира. Он проводит «волюнтаризацию» объектов, и, тем самым, онтологизирует волю. Во всех телах он допускает волю, которая, однако, отличается от той, что составляет сущность человека; и строит концепцию ступеней объективации воли. Воля, которая составляет сущность человека, противостоит нам также в животных и растениях, а также в неживой природе, которые являются объективациями мировой воли. Шопенгауэр распространяет свое воззрение о воле на все те силы, которые действуют в природе, на все тела, «кои будучи совершенно без органов, для раздражения не имеют восприимчивости, а для мотива познания»[32]. Шопенгауэр приходит к тому, что признает «и силу, которая питает и развивает растения, даже силу, которая образует кристалл, которая обращает магнит к северу, которая в виде удара отвечает ему на прикосновение к разнородным металлам, которая в сродстве материи проявляется притяжением и отталкиванием… различным лишь в явлении, а по сущности тождественным с тем самым, которое в своем проявлении называется волей «[33]. Силу, которая влечет камень к земле, Шопенгауэр называет волей, но при этом подчеркивает, что в камне воля обладает низшей степенью объективности, по сравнению с человеком. В самой низшей форме воля является как механическая причина: «самыми низшими

ступенями объективации являются общие силы природы, каковы притяжение, непроницаемость…, твердость, жидкость…, электричество, магнетизм, химические свойства,»[34]. Сущностью всех перечисленных явлений является воля, а сами они, подобно действиям человека – ее непосредственные проявления.

Шопенгауэр указывает, что степень объективации в растении выше, чем в камне, но ниже, чем в животном. В растительном мире в качестве объективаций воли выступает простая вегетация, раздражимость. Но здесь воля действует еще, как и в неживой природе, как слепая бессознательная сила, как неудержимое стремление. И, наконец, в законченном виде она является в животном мире, где необходимым становятся движения по

мотивам, а на уровне человека воля выступает как сознательный мотив. Воля в животном мире, как указывает Шопенгауэр, «действует слепо, и хотя сопровождается познанием, но не направляется им»[35]. Подтверждение действия воли в животном мире Шопенгауэр усматривает «в инстинктах и художественных стремлениях животных»[36].

Самым высшим проявлением воли, наиболее развитым, освещенным

сознанием, является человек. Однако, для Шопенгауэра, интеллект, познание является вспомогательным средством, орудием в руках воли. Вместе с интеллектом возникает мир как представление со всеми своими формами: пространством и временем, субъектом и объектом, причинностью и множественностью. Мир перестает быть только волей, он становится и представлением, объектом познания.

С точки зрения Шопенгауэра, воля, благодаря интеллекту, может осуществлять свободный выбор. В этом проявляется свобода воли, что составляет величайшее преимущество человека. Возможность выбора обусловлена «обдуманностью разума», сознательным характером принимаемых решений. Животные же лишены всякой возможности свободы, ибо их воля не освещена интеллектом.

Шопенгауэр подметил отличие человека от животных в разумной воле и показал, что только человек обладает свободой воли, которая проявляется

в возможности свободного выбора. Однако, он осуществил «волюнтаризацию» всего мира: и мира субъектов, и мира объектов; не обнаружил в воле специфически человеческого свойства; а в актах выбора приоритет отдал воле.

Учение Шопенгауэра о воле как сущности мира в целом есть попытка представить мир как нечто иррациональное, не подчиняющееся законам разума, а, следовательно, недоступное познанию при помощи интеллекта. Мировая воля – это темный неразумный порыв, стремление, определяющее само себя изнутри. Воля в природе, как и воля в человеке – это постоянное

хотение, стремление, желание, которое никогда полностью не

осуществляется. Все, что познает личность в окружающем мире, сводится в итоге к познанию ею воли.

Шопенгауэр критикует предшествующую философию за то, что она была гимном разуму, что в ней человек представал абстрактно – мыслящим существом, а лишь вследствие этого, волящим; таким образом воля

рассматривалась как деятельная способность разума, занимала вторичное по отношению к интеллекту место. Шопенгауэр, напротив, приоритет отдал воле, противопоставил ее интеллекту, отвел ему роль вспомогательного средства в приспособлении индивида к чувственно – вспомогательному миру, который есть не более как представление, создаваемое в сознании все той же слепой, бессознательной мировой волей. Все волевые акты, по утверждению автора, – бесцельны, а, следовательно, они тождественны перед лицом нравственной оценки, и имеют, по существу, разрушительный характер. Отсюда, и пессимизм Шопенгауэра, его неверие в счастье и проповедь отказа от воли к жизни через аскетизм и квиетизм, – жизнь никчемна, стремление к счастью неосуществимо, так как жизнью управляет

слепая, бесцельная воля к жизни.

Конечно, философская концепция А. Шопенгауэра иррациональна. В ней интеллект представлен не как всевластвующая сила в мире, а как агент

более мощных сил. Что же касается интеллектуализма, панлогизма, рационализма-то это представление заблуждающегося разума А. Шопенгауэр одним из первых в философии и науке столь определенно поставил проблему границ разума не с точки зрения исторических перспектив, а в контексте его соотнесения с другими атрибутивами человеческого существования (воля, практика, чувства, потребность и т. п.). Он показал направления поиска возможных причин иррационального поведения, заблуждений, иллюзий, несовпадений целей и результатов деятельности.

Появление такого рода антиинтеллектуальных программ в философии и науке и критика рационалистической парадигмы, не смотря на шокирующие формы, сыграло стимулирующую роль как в дальнейшем развитии рационализма, так и в последующем появлении альтернативных ему исследовательских программ.

Учение о воле как сущности мира получило своеобразную разработку в

ницшеанской теории власти. Философия Фридриха Ницше является

наиболее ярким проявлением философского иррационализма. В этом плане

Ницше может рассматриваться как идейный продолжатель А. Шопенгауэра. Однако, созерцательный волюнтаризм своего предшественника он

превращает в философию активного действия. Если позиция Шопенгауэра – это проповедь ухода от всех форм социальной активности, отказа от жизни путем отрицания воли к жизни, то концепция Ницше о воле к власти – это позиция бунтарского негативизма. Подобно Шопенгауэру, Ницше отводит разуму подчиненную роль в познании, ставит на его место инстинкт и интуицию. Он отмечал, что сознание не тождественно всей психической жизни человека, которая включает в себя бессознательные эффекты,

неподвластные сознанию Однако, из этого он делает вывод, что сознание не есть руководящий центр психической жизни человека. Сознанию он, как и его предшественник, отводит функцию сношения с внешним миром, поиска наиболее полезного. «Мера того, что вообще доходит до нашего сознания, –

утверждал Ницше, – находится в полнейшей зависимости от грубой полезности осознания…»[37]

Ницше объявил фикциями все основные понятия рационалистической философии (субъекта, сознания, познания, истины, субстанции). С его точки зрения любое наше представление, понятие есть результат обработки мира субъектом. Отсюда, задача человеческого познания, – в том, чтобы проинтерпретировать представление, выявить его истинный смысл (Позднее, один из «философов жизни» Дильтей выдвинул метод интерпретации, истолкования исторических событий – герменевтику, как основной

отличительный признак наук о духе). Вопрос об истинности представлений, об истинности наших знаний о мире, отодвигается в философии Ницше на задний план, а первенство занимает вопрос об их смысле; о том, какое они имеют значение для познающего субъекта. Тем самым, познающий субъект заменяется в этой философии субъектом интерпретирования. В теории познания Ницше важно не то, истинны или нет наши суждения, понятия, представления, а то, помогают ли они нам возвыситься над другими людьми,

увеличивают ли нашу власть. Только тогда являются они ценными и истинными, если делают нас сильными.

Ницше заменил монистический волюнтаризм А. Шопенгауэра

плюрализмом воль. Его мир представляет собой противоборство борющихся воль. Он отверг отказ Шопенгауэра от воли к жизни как средство спасения и провозгласил волю к власти, дав тем самым новую интерпретацию мира.

Мир у него – это воля к власти, жизнь – это воля к власти. Теория познания Ницше связана с его концепцией «воли к власти». Познание есть одна из форм проявления жизни и подчинено воле к власти, оно есть «творческое полагание», «воля к созиданию». Задача философа, по его мнению, не в познании, ибо мир не познаваем, а в том, чтобы поставить на место

«опасного для жизни» заблуждения, новое заблуждение,

«благоприятствующее жизни».

Ницше биологизирует человеческое познание и всю человеческую жизнедеятельность, приравнивая их к познанию животных. Понятие общественного прогресса он заменяет учением о становлении. Действительный мир – это мир вечного становления. Однако,

действительный мир – это мир воли к власти, которая действует без цели и направления, а, следовательно, речь идет не об истинном становлении, а лишь о борьбе воль за власть. Мир как воля к власти не имеет цели, а,

поскольку осуществляется без цели и намерения, постольку оно

представляет собой не поступательное движение по спирали, а движение по кругу; достигнув конечной точки, оно повторяется вновь и вновь. Путем

подобных размышлений Ницше приходит к учению о «вечном возвращении».

Ницше заменяет атом «некоторым количеством воли и власти». В неорганическом мире воля к власти у Ницше выступает, по выражению Теодора Шварца, «в виде поля боя динамичных квантов»[38]. «В сущности, – пишет Ф. Ницше, – имеется только воля к насилию и воля защищать себя от насилия… Каждый атом производит свое действие на все бытие, – мы упраздним атом, если мы упраздним излучение воли к власти»[39].

Наделив волей к власти весь мир, Ницше рассматривает органическую жизнь единичным воплощением этой воли к власти. Все живые существа, начиная с клетки и кончая человеком, представляют собой, по его мнению, определенную иерархию сил, борющихся за власть и отличающихся друг от друга количеством и качеством воли к власти.

Закон жизни, утверждаемый Ницше, заключается в том, что сильные подчиняют себе слабых, угнетают их, живут за их счет. «Воля к власти во

всякой комбинации сил, обороняющаяся против более сильного,

нападающая на более слабое»[40].

Социальную жизнь Ницше редуцирует к биологической, в основе которой лежит та же воля к власти. Человеческое общество – не более как механическое скопление индивидуумов, борющихся за власть, а в обществе происходит такая же борьба за выживание, как и в природе. Побеждают сильнейшие, то есть те, кто наделен большей и лучшей волей к власти, а сильнейшими являются представители «расы господ». Отличие человека от животных Ницше усматривает в способности оценивать и осознавать свои поступки – человек в отличии от животного осознает, насколько тяжело подчинить себе волю другого, и какой вред он наносит себе, властвуя над другим. Ницше оправдывает стремление организмов к власти, ибо это есть стремление к жизни.

Исходя из теории «воли и власти» Ницше рассматривает историю как борьбу двух типов воли к власти: воли к власти «сильных» или господ, которая есть стремление к господству, и воли к власти «слабых» или рабов, которая есть стремление к подчинению, к ослаблению жизни. Причину жалкого положения трудящихся он видит в них самих. Она заключается в их бедности волей к власти, а, следовательно, волей к жизни, которая одна только и делает человека господином над другими людьми.

Итак, вслед за Шопенгауэром, сущностью, первоосновой мира Ницше объявляет волю, – волю к власти. Учение его столь же иррационально, как и

учение его предшественника, ибо разум – лишь вспомогательный

инструмент в руках непознаваемой, вездесущей воли к власти. Воля к власти является вместе с тем основным методологическим принципом в понимании социальной реальности и сферы политики.

Анализирую природу воли, ее роль и место в природе и социуме,

А. Шопенгауэр и Ф. Ницше не только заметили феномен

«надиндивидуальности» воли в ее иррационалистской интерпретации и онтологизировали и субстанционировали волю, предвосхитив последующие научные поиски ее нейрогуморальных и системно – социальных оснований.

В противоположность вышеизложенным иррационалистическим взглядам волюнтаристов, попытку преодоления ограниченностей классического рационализма и панлогизма с позиций деятельностного

подхода и социального детерминизма предпринял марксизм.

Он подошел к решению проблемы воли с позиций

детерминированности ее социально – исторической практикой человека, и в

рамках научного понимания соотношения необходимости и свободы. Данные явления анализировались на двух уровнях: индивидуального и совокупного субъектов. Было показано, что воля личности, будучи изначально психологическим образованием, функцией человеческого мозга, как социальное явление не существует и не развивается иначе, как индивидуальное воплощение коллективной (классовой, общественной и т. д.)

воли, существует как и любой другой «орган человеческой индивидуальности» как «общественный орган»[41]. «Индивид, – указывал К. Маркс, – есть общественное существо. Поэтому всякое проявление его жизни… является проявлением и утверждением общественной жизни «43. Такой подход позволил понять индивидуальную волю как социальное образование.

Марксизм исследовал производность воли, ее вторичность по отношению к материальному миру и ее детерминированность в своем возникновении и последующем функционировании закономерностями общественного развития.

Основоположники марксизма заложили основы для понимания как необходимой составляющей человеческой материально – практической деятельности. Так, К. Маркс, в «Капитале» указывал на целенаправленную волю как необходимый момент трудового процесса, условие практического осуществления идеальной цели. Ф. Энгельс подчеркивал, что деятельность возможна только в случае соединения побудительных детерминант с волей.

О большой значимости, придаваемой волевому фактору, говорит следующее высказывание К. Маркса: «Природа не строит ни машин, ни локомотивов, ни железных дорог, ни электрического телеграфа, ни сельфакторов, и т. д. Все это – продукты человеческого труда, природный материал, превращенный в органы человеческой воли, властвующей над природой или человеческой деятельности в природе»[42]. В этих словах очень ярко отражена активная роль человеческого фактора, собственно волевого начала в создании мира социальной предметности, преобразовании природных факторов. Указывая на большую роль воли в жизни как отдельных человеческих индивидов, так и человеческих общностей, марксизм подчеркивал производность волевого фактора, его

детерминированность материальными условиями жизни класса, общества, процессами воспитания и обучения, включенностью индивидов в те или иные виды общественно – полезной деятельности и общественные отношения.

Были заложены основы для понимания механизма объединения индивидуальных воль в общую (единую) волю, например, волю класса. Содержанием как индивидуальной воли, так и классовой воли являются материальные условия жизни класса. В этом – залог единства воли части и воли целого. Такой взгляд позволил понять волю как объективное по содержанию и направленности социальное явление; выявить диалектику единичной и коллективной воли; показать исторически развивающуюся природу воли.

Показав роль выдающихся личностей в истории, марксизм обратил внимание на возрастающую роль народных масс в реализации исторического процесса. Поэтому, вопросам коллективной воли (воля класса, воля народа, воля государства, воля широкого слоя, воля сотен и десятков тысяч и т. д.) в трудах К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина уделяется чрезвычайно много внимания. Историю творят народные массы. Именно их деятельность опосредует поступательное движение общества, и именно их воля,

складывающаяся из множества воль и действующая как одно целое, является важной составляющей субъективного фактора общественного прогресса. В трудах В.И. Ленина особо выделяется воля рабочего класса. Он показал, что воля пролетариата – одно из необходимых условий сплочения пролетариата, однонаправленности его действий, победы в социалистической революции, осуществления социальных преобразований.

Марксизм, таким образом, продолжил традиции классического рационализма, который во всех иррациональных проявлениях деятельности склонен был видеть непроясненные начала разума.

Вместе с тем, в философии новейшего времени и в современной философии неоднократно предпринимались попытки конкретизировать представление о воле как своеобразной энергии человеческих поступков свойственной человеку как живому существу. Примером таких попыток служит психоаналитическая философия на основных этапах ее эволюции: от З. Фрейда до Э. Фромма, Ж. Лакана и К. Лоренца. Для них детерминантой

поступков людей является превращенная в психическую форму

биологическая энергия живого организма. Для Фрейда это – бессознательное и иррациональное «либидо» – психосексуальная энергия полового влечения. Сначала «окультуренными» проявлениями этой жизнеутверждающей силы («Эрос»), а затем ее борьбой со столь же подсознательной тягой человека к

смерти («Танатос») Фрейд объяснял человеческое поведение.

Любопытна эволюция данных представлений в концепциях учеников и последователей Фрейда. Так, согласно В. Рейху, источником поведения является «оргазмная энергия». Менее оригинальны взгляды К. Лоренца, видящего энергию воли в природной агрессивности человека. Если эта агрессивность не реализуется в разрешаемых и санкционируемых обществом формах активности, то становится социально опасной. Она может вылиться в немотивированные преступные действия. Концепции В. Рейха и К. Лоренца видят проявления воли не в социальной природе личности, а в силах, противостоящих социально – культурным началам. Иной подход развит в работах А. Адлера, К.-Г Юнга, К. Хорни, Э. Фромма, где подчеркивалась роль именно социальных факторов. Для Юнга – это универсальные «архетипы» поведения и мышления, заложенные в каждой культуре. Для Адлера – стремление к власти и социальному господству, а для К. Хорни и Э. Фромма – стремление личности к самореализации в культуре.

В различных концепциях психоанализа гипостазируются отдельные, хотя и существенные потребности человеческих действий. Разумеется, биологический фактор в поведении существенен – от него зависят появление, продолжение и прекращение человеческой жизни. Поэтому

сохранение жизни – необходимое условие и предпосылка

жизнедеятельности. И тем не менее человек в социо-культурной сфере выступает зачастую вопреки интересам своей биологической целостности и сохранности, совершая самоотверженные поступки. Эти поступки и поведение – продукт произвольной регуляции воли. Очевидно, что наивно – этологический подход недостаточен в анализе воли как «инстинкта свободы».

В этой связи интерес также представляет идея пассионарности, развитая Л.Н. Гумилевым в связи с обоснованием теории этногенеза[43]. Согласно Л.Н. Гумилеву, источником возникновения и развития этносов является накопление «критической массы» пассионарных личностей – людей, способных на самоотверженное поведение. Пассионарии – это люди волевого поступка, носители энергии воли. Источником этой энергии – пассионарности – является нарушения баланса этноса со средой обитания, причины чего могут быть самые различные: изменения климата, эрозия почв, избыток населения и т. д. Следствием этой дизадаптации становятся экологические, политические, идеологические и прочие напряжения и противоречия, возникающие в обществе. По сути дела, эти напряжения и

составляют основу общественных потребностей (осознаваемых и неосознаваемых), которые движут поступками людей. Энергетическим выражением дисбаланса и является пассионарность. Благодаря деятельности пассионариев – революционеров, изобретателей, поэтов, проповедников и т. д. – экологический дисбаланс преодолевается. Изменяется среда обитания, а иногда создается новый этнос, адаптированный благодаря пассионариям к изменившейся среде. Фактически речь идет об адаптации к среде человеческих общностей – этносов, но за счет дизадаптационного поведения энергетики «перегретых» индивидов – пассионариев. Трактовка воли в контексте пассионарности представляется интересной. Однако она нуждается в развитии и обосновании. Прежде всего неясным остается вопрос об источнике и природе пассионарности – своеобразной биопсихической энергии поступков.

В ХХ столетии возникло и проделало содержательную эволюцию мировоззрение экзистенциализма, «философии существования». В его основе лежит абсолютизация свободы воли, нравственные последствия которой были предсказаны Достоевским. Экзистенциализм (М. Хайдеггер,

К. Ясперс, Ж.-П. Сартр, А. Камю и др.) рассматривает свободу прежде всего

как абсолютно свободную индивидуальную волю, не обусловленную никакими внешними социальными обстоятельствами. Таким образом, исходным пунктом такой концепции является абстрактный человек, взятый вне системы общественных связей и отношений, вне социально – культурной среды. Любая норма, установление для него есть нивелировка и подавление. Согласно Ж.-П. Сартру подлинно человеческим может быть лишь спонтанный и немотивируемый протест против всякой «социальности», причем «разовый», никак не упорядоченный, не связанный никакими рамками организаций, программ, партий и т. д. Абсолютизирование индивидуальной свободной воли привело экзистенциализм в поисках общего основания человеческого бытия и жизнедеятельности человека в тупик стихийных, агрессивных иррациональных начал, противопоставляющих человека культуре, истории и обществу, лишающих его существование смысла, цели и ответственности.

В современной отечественной психологической и философской науке основные подходы к исследованию проблемы воли можно свести условно к следующим точкам зрения:

1. Ценностный аспект исследования воли. В толковом словаре В.И. Даля воля в одном из своих аспектов определяется как «нравственная мочь», как то, что отвечает добру и злу, как нравственная половина человеческого духа в противоположность умственной, разуму (См.:42, с. 238)[44]. Этот подход получил первоначальную разработку в трудах известного советского психолога С.Л. Рубинштейна, высказывавшего мысль о том, что «проблема воли, поставленная по существу – это прежде всего вопрос о содержании воли, о том, какие мотивы и цели являются для нее определяющими…» (См.:118, с. 511). И.М. Сеченов, говоря о воле, определял ее следующим образом: «Воля – не есть какой-то безличный агент, распоряжающийся только движением, – это деятельная сторона разума и морального чувства» (См.:131, с. 255). В.И. Селиванов характеризует нравственно направленную волю как огромную ценность социалистического общества. Названный аспект получил определенное развитие в трудах Ф.Е. Василюка и В.А. Иванникова. Так, Ф.Е. Василюк определяет волю как «орган» целостного человека, осуществляющий

реализацию всего жизненного замысла, указывает, что в изучении проблемы воли акцент должен делаться не на количественных показателях, а на «…происходящих в целостном волевом акте содержательно – ценностных преобразованиях» (См.:16, с. 141,142). В.А. Иванников связывает волю со смыслом действия. По его мнению, становление волевого действия происходит тогда, когда оно включается в более широкий мотивационный контекст, и внешне – нейтральное действие соединяется с мировоззрением и моделью личности (См.: 46, с. 52). В философском энциклопедическом словаре осознание «…ценностной характеристики цели деятельности, ее соответствия принципам и нормам личности» (См.:22, с. 90) рассматривается как главный момент в волевом акте. Выделение ценностного аспекта в

изучении проблемы воли позволяет выявить ее нравственную

направленность, определить знак воли, подчеркивает необходимость рассмотрения воли в контексте человеческой деятельности, ибо только так

может быть раскрыто содержание воли, и имеет большую научную значимость.

2. Наиболее распространенным является взгляд на волю как сознательное и целенаправленное регулирование человеком своей деятельности в соответствии с поставленной целью; как способность субъекта мобилизовать свои силы для преодоления преград на пути достижения поставленной цели. Воля рассматривается как средство активизации деятельности; как способность к сознательным и преднамеренным действиям (См.: 118, с. 506; 156, с. 284–285; 124, с. 15; 100,

с. 3; 140, с. 113; 17, с. 36; 60, с. 163 и др.). Указанные взгляды в отдельности не дают целостного представления о природе воли, выделяя какой-либо из ее

моментов: регулятивную способность воли; ее сознательный и

целенаправленный характер; опосредованность воли интересами и целями; активизирующий характер воли и т. д. Поэтому, исследователи воли не ограничиваются в своих работах каким-нибудь одним определением, отражающим тот или иной аспект воли, а используют целую систему определений в целях наиболее полного и адекватного понимания данного феномена.

Из приверженцев данной точки зрения наибольший интерес представляют для нас работы В.А. Ойгензихта, Ю.Ю. Вейнгольда, Л.Ф. Корецкой.

Монография В.А. Ойгензихта «Воля и волеизъявление» (Душанбе, 1983) посвящена исследованию воли в правовом аспекте. Воля определяется автором как единый психический регулятивный процесс, свойствами которого являются сознание и активность (См.: 100, с. 3). По мнению автора, «сознание… обеспечивает постановку данной конкретной цели, но само поведение, с точки зрения психического регулирования, импульсируется не сознанием, а волей» (См.:100, с. 21).

Книга Ю.Ю. Вейнгольда «Некапиталистическое развитие и социальная воля» (Фрунзе, 1970) и кандидатская диссертация Л.Ф. Корецкой «Социальная воля как фактор общественной жизнедеятельности» (Иркутск, 1983) представляют собой наиболее целостные исследования воли в социально – философском плане.

Л.Ф. Корецкая выделяет методологические принципы исследования социальной воли (в ее терминологии коллективной воли); анализирует волю коллективного субъекта – трудового коллектива на основе конкретного социологического исследования, выделяет содержание воли современной буржуазии, указывает на двойственную детерминацию коллективной воли.

Подвергнуто исследованию и определено понятие «единая воля класса». Воля определяется как высший тип регуляции, связанный с сознанием и самосознанием, рассматривается как реальный механизм снятия

противоречия между условиями субъекта и его потребностями (См.: 60, с. 163, 60). Однако, и это определение не может считаться

удовлетворительным, ибо упущено главное, на наш взгляд: указание на деятельность, в которой только и может быть снято реально данное противоречие между потребностями субъекта и условиями его бытия, а проще реализован интерес. В работе имеются отдельные указания на волю как момент деятельности, но никакого развития они не получили.

Подробно воля как элемент субъективного фактора некапиталистического развития проанализирована в работе

Ю.Ю. Вейнгольда, который совершенно верно указывает на то, что воля как неотъемлемое свойство народных масс в одном их своих аспектов может быть понята как движущая сила общественного прогресса (См.:16 а, с. 145). Он вводит понятие «социальная воля» для того, чтобы отмежеваться от психологической интерпретации воли, и исследует ее как общественное явление, а не как функцию нормально работающего мозга. Воля определяется им как «социально – обусловленное психофизическое состояние человека, выраженное в его способности регулировать и активизировать свое поведение» (См.:16 а, с. 27). Сущность воли он видит в активно – побудительной способности субъекта. Много внимания уделяется вопросам формирования воли класса, нации. На волю указывается как на

элемент, пронизывающий все общественные отношения, формы

общественного сознания и существующий на всех уровнях: от обыденного сознания до воли как проявления осознанного интереса и т. д.

3. Еще одна группа подходов к исследованию воли – выделение ее активно – деятельной природы. Воля определяется как «деятельная сторона сознания», «самостоятельное, деятельное начало», «активно – действенное состояние психики членов общества», «внешнее осуществление мышления в действии», «внутренняя активность», «целеполагающая устремленность», «общая способность сознания» и др. (См.:100, с. 15; 60, с. 113; 109, с. 17; 134, с. 124; 40, с. 159;). Основы такого понимания воли были заложены в трудах классиков марксизма – ленинизма. Именно благодаря воле сознательная деятельность человека становится активно – преобразовательной, творчески – созидательной.

Проведенный краткий анализ основных подходов к рассмотрению

воли показал, что всякий раз в зависимости от задач исследования выделялся и исследовался какой-то один или несколько аспектов воли. Ни одно из

приведенных определений в силу чрезвычайной сложности и

многогранности исследуемого феномена, не является на наш взгляд полным и всеобъемлющим. Однако, все они верно схватывают природу воли, отражают те или иные ее грани, делают акцент на активно – деятельной, преобразовательной регулятивной, сознательной сторонах воли. Поэтому, соглашаясь по существу с вышеизложенными точками зрения на природу воли, используя их в своей работе в целях более полного определения сущности воли, мы считаем необходимым отметить следующие моменты:

– В названных подходах воля, как правило, анализируется как психологический феномен, характеризуется как сторона, способность сознания, или состояние психики членов общества и т. д. Однако, как сторона сознания, воля развивается, проявляется, осуществляется в деятельности социальных субъектов. Она не есть некая самостоятельная сущность, а лишь момент жизнедеятельности общественного человека. Поэтому, по нашему мнению, воля, в первую очередь, должна изучаться в контексте человеческой деятельности. Все же указанные подходы, несмотря на их несомненную научную значимость, страдают одним недостатком – малой разработанностью проблемы воли в аспекте деятельности, понимания воли как реально действующего фактора преобразования мира. Деятельность – родовая характеристика человеческого бытия, и волю в социально – философском плане следует рассматривать в структуре деятельности, как ее составляющую во взаимосвязи и взаимодействии с другими компонентами деятельности. Такой подход позволяет исследовать динамику воли, выявить закономерности ее развития и функционирования; проанализировать ее именно как момент исторического процесса.

– Недостаточно освещен вопрос о роли волевого фактора в процессе становления основных субъектов социальной деятельности.

– Мало внимания уделено вопросу значимости нравственного содержания воли, связи воли, знания, самосознания. Хотя в отдельных работах они получили некоторую разработку. Так, Л.Ф. Корецкая говорит о связи воли с самосознанием и сознанием, определяет ее как особый вид познания; Ю.Ю. Вейнгольд характеризует волю как форму объективно –

истинного знания и т. д. (См.:60, с. 163,46; 16 а, с. 33)

– Недостаточно разработана проблема воли как составляющая субъективного фактора общественного прогресса. Отсутствует анализ коллективной воли в историческом плане с точки зрения изменчивости ее форм, направленности, содержания, типов, объема – одним словом, анализ

воли как момента исторического развития в целом.

1.2 ВОЛЯ В СТРУКТУРЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Рассмотрев выше доктринальные подходы и направления

проблематизации проблемы воли, в данном параграфе мы ставили перед собой задачи: обосновать правомерность выделения воли в качестве собственной составляющей деятельности субъектов; выявить системное положение воли в общей структуре человеческой деятельности среди других слагаемых: потребностей, интересов, целей, знаний, самознания; их взаимосвязь и взаимообусловленность.

Воля – исключительное достояние человеческого общества. Она есть неотъемлемое свойство субъектов любой модальности: от личности до человечества, выступая как порождение и отражение объективного мира. Без воли человеческий индивид никогда не станет личностью. Человеческая общность, лишенная волевого потенциала, не в состоянии подняться до уровня подлинного субъекта созидательной активности, принять действенное участие в историческом процессе, опосредовать его своей деятельностью.

Воля – сугубо социальное образование. Субъективными носителями воли выступают отдельные индивидуумы – личности, класс, общество, народ и т. д. Однако, воля изначально не имманентна индивиду, а тем более человеческой общности, развиваясь в процессе личной или общественной деятельности, как ее момент и продукт. Воля как характеристика субъектов, заключающаяся в активном отношении к окружающему миру, возникает, развивается, проявляется и осуществляется в деятельности общественного человека, является ее продуктом, необходимой предпосылкой и условием успешности. В этой связи необходимо и целесообразно определение

положения воли в структуре деятельности: во взаимосвязи и взаимодействии с другими детерминантами деятельности.

Категория «деятельность» занимает одно из центральных мест в современной философии. Анализу этой категории, выявлению структуры самой человеческой деятельности, характеристике деятельности как социального вида активности, выделению ее специфических черт (как то: сознательный, целенаправленный, предметный, общественный характер) посвящено немало работ. Это работы М.С. Кагана, М.С. Кветного, В.Н. Трубникова, Ю.К. Плетникова, Ю.А. Жданова и В.Е. Давидовича и др. В названных работах деятельность рассматривается как социальный вид активности, как сознательная и целенаправленная активность субъекта, направленная на объект и других субъектов.

Будучи способом бытия как отдельного человека, так и социальной группы и общества в целом, деятельность является способом формирования отдельного индивида как личности, социальной общности как субъекта социального действия. Только в деятельности происходит формирование истинно человеческого в человеке, его социального качества, осуществляются субъективные цели и намерения: формируется и

проявляется воля. Через включение индивида в деятельность осуществляется

процесс интериоризации культурных ценностей, приобщения его к наличному миру культуры. Исследователи деятельности проводят дифференциацию видов и типов деятельности, вычленяют ее внешнюю и внутреннюю структуры. Следует заметить, что независимо от содержания деятельности, ее структура в общем виде представляется названными авторами следующим образом: цель – средство – результат. Выделение этих трех моментов в структуре деятельности основывается на Марксовом выделении простых моментов труда: целесообразная деятельность или собственно труд, предмет труда, средство труда. Среди названных работ мы остановимся на анализе структуры деятельности в работах М.С. Кагана и М.С. Кветного.

Структура деятельности, предложенная М.С. Каганом в общем виде включает в себя три элемента: субъекта, то есть носителя целенаправленной

активности; объект, на который эта активность направлена, и саму

целенаправленную активность. Воля прямо не называется автором в качестве компоненты деятельности. Однако, становление индивида, социальной группы в качестве субъекта целенаправленной активности невозможно без формирования у него волевого потенциала. Выделение субъекта как одного из элементов деятельности необходимо подразумевает, таким образом, в качестве составляющей деятельности и такое свойство субъекта как воля. Далее, сама целенаправленная активность невозможна без своей волевой компоненты, так как достижение поставленных целей предполагает поиск и выбор средств для ее осуществления. Акт выбора является наиболее ярким проявлением воли субъекта. Осуществление цели, ее объективация в наличном мире предполагает волю, ибо всегда связано с преодолением определенных трудностей, с необходимостью мобилизации сил со стороны субъекта.

Более подробно внутренний срез деятельности был рассмотрен М.С. Кветным. Автор предложил две структурные модели человеческой деятельности: экзотерическую (внешнюю) – она выявляет дифференциацию деятельности в плане субъект – объектных отношений. Здесь автором выделяются всеобщие типы и виды деятельности. Так как в задачу нашего исследования не входит подробный анализ структуры деятельности, данный подход интересует нас постольку, поскольку позволит выделить волю в качестве составляющей деятельности, определить ее место среди других слагаемых, а также поможет обосновать необходимость и правомерность внесения воли в структуру деятельности, автор не счел необходимым подробно излагать точку зрения М.С. Кветного. Представляет интерес выделенный М.С. Кветным внутренний срез деятельности – эзотерический. Эта структура деятельности в общем виде, независимо от ее конкретного содержания, инфраструктура. Автор выделяет в ней 4 подсистемы:

а) объективно – предпосылочная: потребности, интересы личности;

б) субъективно – регулятивная, то есть идеальные побуждения, мотивы

и цель, составляющие идеальную программу (алгоритм) деятельности;

в) исполнительская подсистема, которая подчинена цели как своему

закону и форме;

г) активно – результативная система, воплощенная в материальных и духовных продуктах деятельности, во всем богатстве культуры (См.: 55, с. 384).

Таким образом, во внутренней структуре деятельности выделяются

потребности, интересы и цели, выступающие побудительными детерминантами деятельности, средства и продукты деятельности. Данная схема является более подробной и детальной по сравнению с классической: цель – средство – результат. И в этой схеме воля не выделяется как необходимая составляющая деятельности, сосуществующая рядом с другими ее детерминантами, в качестве которых в советской философской литературе

принято выделять потребности, интересы, цели (См.: 5, 55, 56, 45, 135).

Каково же место воли в структуре деятельности? Правомерно ли выделение ее в качестве собственной составляющей деятельности? Какие внутренние процессы лежат в основе воплощения цели в результате превращения субъективного в объективное? Достижение поставленной цели не происходит само по себе, автоматически. Оно всегда требует определенного усилия, напряжения воли действующего субъекта. Позволительно ли такое полное забвение воли при анализе человеческой деятельности? В марксистской версии деятельностного подхода воля органично включается в структуры человеческой деятельности. Карл Маркс

в «Капитале», анализируя всеобщие моменты труда, наряду с

целесообразной деятельностью, целью, средствами, предметом, называет и волю, указывая при этом, что «целесообразная воля…необходима тем более,

чем меньше труд увлекает рабочего своим содержанием и способом исполнения, следовательно, чем меньше рабочий наслаждается трудом как игрой физических и интеллектуальных сил» (См.:84, с. 189), подчеркивает, что такая целесообразная воля нужна на протяжении всего процесса труда, для того, чтобы человек «…стал действовать, все побудительные силы, вызывающие его действия, неизбежно должны пройти через его голову, должны превратиться в побуждения его воли (См.:22, с. 310). Таким образом, деятельность в одном из своих аспектов может быть понята как результат соединения побудительных детерминант: потребностей, интересов, целей с волей. Приведенные высказывания показывают, что при деятельностном подходе воля необходимо должна быть внесена в число других составляющих деятельности, хотя она сама в своем возникновении и функционировании опосредована целенаправленной активностью

общественного человека. Если снова обратиться к структуре деятельности,

предложенной М.С. Кветным, то воля может быть помещена в

исполнительскую подсистему деятельности, которая подчинена цели как закону в качестве ее субъективной составляющей. На наш взгляд, исполнительская подсистема деятельности включает в себя элементы как

объективного характера, так и субъективного, в частности, волю.

Осуществление деятельности, а значит и достижение поставленной цели становится возможным тогда, когда побудительные детерминанты соединяются с исполнительской – волей. Интересы, потребности, цели и воля, будучи порождением общественных отношений каждого данного общества, детерминированные в своем возникновении и функционировании закономерностями общественного развития, являются конкретно – историческими образованиями и представляют собой определенное отношение субъекта к внешнему миру, его специфическое отражение субъектом. В потребности непосредственно отражается недостаточность действительности с точки зрения человека. Гегель говорит о потребности как чувствуемом противоречии, имеющем место внутри живого субъекта, между субъектом и объектом, которое переходит в деятельность. Удовлетворение потребности «восстанавливает мир между субъектом и объектом» (См.:34,

с. 314). В марксизме потребность рассматривалась как внутренняя детерминация того или иного субъекта, как нужда, как практическое и непосредственное проявление необходимости, обусловленное собственной природой субъекта, его внутренней организацией (См.: 83, с. 720).

Однако, потребности лишь предпосылка деятельности, и как верно отмечает И.Я. Левяш, лежит в основе определенной направленности воли и сознания (См.:68, с. 55). Интерес, как и потребность, выступает объективной детерминантой деятельности. Интерес представляет собой отношение между потребностями социального субъекта и условиями его бытия. Потребности, а также возникающие на их основе интересы, выступают побудительными силами деятельности, ее мотивами, когда они осознаются. На основе сознания индивидом, социальной группой своих интересов осуществляется постановка целей деятельности. Цель как идеальный образ будущего результата деятельности выступает как своего рода знание о

действительности, как осознание «…недостаточности действительности как таковой» (См.:134, с. 55). В таком определении цель «…включает в свое содержание не столько знание того, что есть, сколько полагание того, что должно быть» (См.:134, с. 55). Цель, таким образом, отражает не только и не столько наличное бытие, сущее, сколько выступает как осознание должного, полагание новой действительности. Цель выступает как такое знание о действительности, которое содержит оценку этой действительности, ее противоречивости, недостаточности с точки зрения человека, необходимости

ее совершенствования. Цель содержит в себе знание о новой

действительности и задачу ее практического созидания. Цель, следовательно, является особого рода отношением человека к действительности, а именно «рефлексивным отношением» (См.:134, с. 57–58).

Как видно из сказанного, потребности, интересы, цели, выступая побудительными детерминантами деятельности, ее мотивами, представляют собой определенное отношение субъектов к действительности. Воля же является исполнительской детерминантой деятельности, направлена на практическое осуществление поставленной цели, в результате чего разрешается породившее данную цель противоречие между наличным бытием и знанием того, каким оно должно быть. Воля, выступая «…как предметный, действенный вид сознания, как соединение потребности, интереса и цели с действием…» (См.:55, с. 134), как бы вбирает в себя потребности, интересы и цели, содержит их в себе в снятом виде, и, таким образом, представляет собой определенное знание субъекта о явлениях окружающей действительности. Как исполнительская детерминанта деятельности воля выполняет роль «средства» достижения поставленных целей, интегрирует потребности, интересы, цели, производит выбор между ними, осуществляя одни и сдерживая другие. Таким образом, воля как компонента деятельности, а именно ее субъективно – исполнительская составляющая, определенным образом относится к другим составляющим деятельности: потребностям, интересам, целям, знаниям и т. д. – каждая из

которых представляет собой определенное отношение субъекта к окружающей действительности. Следовательно, воля выступает как компонент деятельности, представляющий собой определенное отношение субъекта к другим отношениям. Воля есть отношение к отношениям. Воля – это специфически человеческое, активно – деятельное, главным образом, практически ориентированное, целенаправленное отношение субъектов к другим компонентам деятельности: потребностям, интересам, целям,

направленное на их осуществление в мире объективного бытия. Однако, хотя воля – исполнительская составляющая деятельности, направленная на практическое осуществление поставленных целей, она, в свою очередь, подчинена цели деятельности. Цель, таким образом, пробуждает волю, направляет ее, выступая ее «объективной» детерминантой. Воля, рожденная целью, воплощает ее в жизнь, осуществляет ее в объективном мире. Вне деятельности по достижению поставленных целей вообще бессмысленно говорить о воле. Осознанная цель вызывает к жизни волю как то, что ориентировано на практическое освоение действительности, как конструктивно – созидательную способность общественного человека. Осознание целей рождается в деятельности субъектов, оно как и воля – условие их достижения, залог успешности деятельности.

Для того, чтобы воля могла выступать в качестве субъективно – исполнительской составляющей деятельности, быть «средством» реализации цели, она должна опираться на прочный фундамент знаний. Знания – это орудие власти человека над природой, источник его могущества, условие удовлетворения его потребностей. Знание – результат и источник деятельности, но без соединения с волей – оно пассивно. Знание есть отражение объективного мира в сознании человека, оно не является чем-то от сознания. Знание, выступающее как субъективный образ – необходимый момент деятельности, ее предпосылка. Деятельность опирается на знание. С другой стороны, получение определенного научного знания является

результатом целенаправленной активности и происходит при

непосредственном участии волевой компоненты деятельности. При этом, достижение знания – необходимое условие практического осуществления целей общественным человеком. Но лишь в соединении с волей субъекта знание превращается в реальное средство достижения целей. Научно – теоретические знания служат субъекту ориентирами в окружающей

действительности. Однако, одних знаний для осуществления деятельности недостаточно. Чтобы знания переросли в убеждения, стали установками личности, включились в деятельность, они необходимо должны быть соединены с волей. Ибо, сознание, основанное лишь на знании, недостаточно

практично, мало продуктивно, пассивно. Человек может усвоить

существующие в данном обществе нормы и правила поведения, ценности и ориентации, но эти знания не будут объективированы без соединения с волей, которая направлена на практическую реализацию их, на расширение созданного человеком мира социальной предметности. Эти знания не могут быть использованы в практической жизни людей. Таким образом, знания, не соединенные с волей, превращаются для человека «…в простую декларацию, не затрагивающую его жизненных позиций и целей» (См.:104, с. 129). Более того, очень часто можно наблюдать прямое расхождение между знаниями и поступками. Это происходит, когда знания являются только балластом, и в силу неразвитости воли, человек (социальная группа) не в состоянии управлять своим поведением в соответствии с усвоенным набором знаний и требованиями общества. Итак, знание того, как следует себя вести, само по себе еще ничего не значит. Воля как субъективно – исполнительская составляющая деятельности направлена на реализацию знаний (их опредмечивание) во внешней действительности, на приведение в соответствие знаний о нормах поведения с самим поведением. Нельзя забывать, что реализация идеалов, норм, образцов поведения в массовом масштабе требует воли, разума, активных практических действий. Знания, соединяясь с волей, превращаются в действительные побудительные мотивы деятельности. Воля, следовательно, как составляющая деятельности, представляет собой особое, практически – ориентированное отношение к побудительным детерминантам, выражает единство знания о явлениях и отношения к ним, выступает как определенная ориентация знаний, содержит в себе оценку знания с точки зрения его истинности или ложности, полезности и моральной ценности для субъектов. Развитая воля, таким образом, может способствовать как объективации одних знаний, так и блокированию других. Большинство знаний становится достоянием

личности в результате целенаправленной активности и для их получения и усвоения необходима воля. Таким образом, процесс получения научно – теоретического знания – распредмечивание наличного мира культуры субъектом – во многом обусловлен деятельностью воли. Равно, и обратный процесс – опредмечивание индивидуальных знаний, способностей человека в мире, расширение социальной предметности, процесс изменения действительности на основе имеющихся знаний – имеет в своей основе волевой потенциал субъектов. Чем глубже и шире научные знания человека об объективных законах развития действительности, тем больше у него возможностей для ее практического освоения, и, следовательно, тем более свободно он может проявить свою волю и осуществить себя в качестве «волевой определенности».

Итак, для того, чтобы человек мог действовать, осуществлять свою волю, он должен обладать необходимыми знаниями: знаниями о мире, в котором он живет; знаниями о том социальном целом, в которое он включен; знаниями о своих интересах, целях, возможностях и т. д. Такие знания, будучи результатом целенаправленной активности субъектов, в свою очередь

направляют их волю, служат для нее своего рода нравственными ориентирами. Воля же переводит знания из состояния пассивного бытийствования в глубинных сферах внутреннего мира личности в инструмент активного воздействия на мир, его преобразования. Знания

актуализируются деятельностью воли. Соединяясь с волей они трансформируются в действие. Однако, для того, чтобы воля могла выступать подлинным механизмом ориентации и селекции знаний, она сама

должна быть нравственно направлена. Вопрос о взаимосвязи и

взаимодействии воли и знания как необходимых слагаемых деятельности приобретает, в этой связи, нравственный оттенок, оборачивается вопросом о нравственном аспекте воли, о критерии ее нравственности. Совсем не безразлично для общества, для человечества в целом, на получение каких знаний направлена воля субъектов, для достижения каких целей будут использоваться полученные научные знания. Ведь далеко не всегда научная и нравственная ценность знания, то есть полезность его для человечества, вытекающая из направленности тех целей, во имя которых знание было получено и на достижение которых оно обращено, не только не совпадают, но и прямо противостоят друг другу. Далеко за примерами ходить не надо: знания естественных наук (физики, химии, биологии и т. д.) сами по себе ценные и полезные, ибо способствуют расширению власти человека над природой, ускорению научно – технического прогресса. Однако, такая сфера приложения этих знаний как военная промышленность, использование их в целях создания оружия массового уничтожения – противоречит принципам гуманности, и такие научные знания в соединении со стремлением западных держав к мировому господству, к подчинению с помощью военной силы своей воле других народов и стран, уже трудно оценить как ценные с точки зрения человеческой морали. Колоссальные средства, затрачиваемые заправилами капиталистического мира на развитие военного комплекса, направляющих свою волю на то, чтобы употребить ценные в научном отношении знания в своих целях, направленных против большей части человечества – яркое свидетельство того, что не знания страшны сами по себе, а соединение их с безнравственной волей людей, в руках которых они

оказываются грозным оружием уничтожения.

Таким образом, научные знания, так необходимые для расширения власти человека над природой, являющиеся условием его целенаправленной активности, тесно связаны с нравственным поведением личности. Лишь знания, полученные в процессе решения общественно значимых задач, являются моральными и полезными, а, следовательно, воля субъектов, направленная на решение общественно – значимых задач, на глубокое, адекватное понимание закономерностей общественного развития, на

изменение общественного устройства в интересах трудящихся масс, является нравственно – направленной волей. Ибо поступать нравственно – значит поступать, исходя из интересов других людей, общества в целом и во благо им.

Нравственный аспект воли включает в себя осознание ценностной характеристики цели, осознание соответствия цели деятельности нравственным нормам общества и личности. Поступать нравственно – это поступать в соответствии с общественно должным, но при этом «должное» должно стать для личности результатом свободного выбора, сознательного осуществления своей воли. Знание, мировоззрение (как система знаний, убеждений) важны для субъектов как средство, определяющее их «…действия,… практические поступки общественного звучания» (См.:123, с. 97), как средство, определяющее направленность их воли. Только на основе овладения всеми сторонами действительности, познания

закономерностей ее развития, человек способен к разумному поведению. А такая способность поступать в соответствии со знаниями норм и правил человеческого общежития рождается лишь с формированием человека в качестве субъекта воли, субъекта нравственно направленной воли.

Таким образом, на наш взгляд, критерий нравственности воли человека определяется тем, на достижение каких целей и осуществление каких действий направлена воля. А, поэтому, мы можем определить как нравственную такую волю, которая направлена на практическое

осуществление указанных нравственных принципов, которая действует в интересах и во благо всего общества и служит общественному прогрессу. Таким образом, нравственно направленная воля есть разумное действие, основанное на знании объективных законов развития, на умении подчинить свои чувства, интересы, цели моральным принципам общества, осуществить свободный выбор в интересах и во благо общества. Если разумное поведение – это способность поступать общественно, в интересах всего общества, подчинять личное общественному, то воля, в основе которой лежит механизм долженствования, действия по принципу «Я должен», «надо», и есть такое разумное действование. Только такая воля может выступать в качестве механизма ориентации и селекции знаний, ибо знания сами по себе, как указывалось выше, пассивны, составляют лишь основу для практических поступков человека, постановки целей деятельности.

От нравственной направленности воли, ее развитости и разумности уже сейчас зависят судьбы не только отдельных стран и народов, но и будущее человеческой цивилизации. Воля к миру, в этой связи, является фактором не менее важным, чем осознание необходимости сохранить мир, ибо выступает фактором реальной политики, направлена на разрешение противоречий международной политики мирным путем.

Для того, чтобы знания стали стимулами осуществления волевой активности, они должны быть осознаны субъектом, выступить как самосознание, знания составляют лишь основу для формирования

самосознания. Самосознание же наряду со знанием, интересами, целями,

волей – необходимая составляющая человеческой деятельности,

фундаментальная характеристика субъекта. До тех пор, пока у человека не развилось самосознание, он не способен к осознанию своих интересов и целей, а, следовательно, не способен ни к волеизъявлению, ни к действию. Самосознание дает индивиду, социальной общности возможность

адекватной ориентации в той системе общественных отношений, в которую они объективно включены, представляя особый вид знания – знания индивида о самом себе, о своем месте и роли в обществе. Человек как личность, как субъект социального творчества рождается тогда, когда он в состоянии взглянуть на себя со стороны, отнестись к себе как к некоторому другому. Осознание себя в качестве частицы, члена общества, класса и в то же время, осознание себя как индивидуации, отличной от целого (класса, общества), обладателя самостоятельности, активного начала составляет суть самосознания индивида, лежит в основе формирования его в качестве социального субъекта. Самосознание формируется через включение индивида в деятельность. В практической деятельности общественные отношения осваиваются индивидом, группой как его (ее) собственная сущность. Самосохранение как осознание субъектом своего положения в обществе, собственных потребностей и интересов, целей и возможностей лежит в основе активности его воли. О подлинной воле можно говорить лишь тогда, когда у человека развивается способность к рефлексии, вызревает самосознание, когда он осознает себя субъектом деятельности и

познания, когда он оказывается способным возвысится над своими потребностями и осуществить свободный выбор между ними. (В работе термины «рефлексия», «самосознание» используются как синонимичные).

Только в качестве носителя самосознания, обладателя рефлексии индивид, общность могут выступать субъектом развитой, разумной воли, то есть способны выразить и осуществить ее, воплотить в жизнь поставленные цели. «В рефлексии, – указывал Гегель, – начинается переход от низшей способности желания к высшей» (См.:39, с. 23, 27,9), то есть к воле, ибо воля, в подлинном смысле, у Гегеля и есть высшая способность желания. Воля, основанная на самосознании, лежит в основе развития способности личности, группы к самоконтролю и саморегулированию своего поведения.

Воля и самосознание выступают как неотъемлемые составляющие любой целенаправленной деятельности, имея, однако, разную (преимущественно) направленность. Воля, в известном смысле составляет противоположность самосознанию. Самосознание, рефлексия выступает как обращенность сознания на человека в целом, поиск им своего места в мире, осознание своих интересов, постановка целей, выявление возможностей для их реализации: выступает как этап скрытой, латентной активности, фиксирует субъективный момент. Этап рефлексирования, теоретического самоопределения человека в мире – необходимый этап человеческой деятельности, становления индивида, общности в качестве «волевой определенности», если он не гипертрофирован, то несомненно носит положительный характер. Ведь прежде, чем действовать, необходимо трезво взвесить все «за» и «против». Однако, одно осознание своего положения в мире, своих потребностей и интересов, постановка целей – недостаточно для деятельности, необходимо соединить самосознание с волей. Соединение рефлексивной и волевой компонент деятельности приводит к становлению человека, социальной общности в качестве субъекта, к осуществлению самой целенаправленной активности.

Вне деятельности ни о каком самосознании, а значит и воле не может быть и речи. Ибо, как писал Гегель, «индивид… не может знать, что есть он, пока он действованием не претворил себя в действительность» (См.:35,

с. 212). Таким образом, самосознание как теоретическое знание индивида (человеческой общности) о себе самом, соединяясь с волей, превращается в знание практическое, направленное на утверждение человеком себя в окружающем мире в качестве самодействующего начала. Движение

самосознания индивида выступает для него, как нечто, определяющее его сознательную волю к действию.

Воля и самосознание – необходимые слагаемые любой целесообразной деятельности субъекта. Самосознание автоматически, без соединения с волей, не приводит к деятельности, к возникновению возникших потребностей, к достижению поставленных целей. Поэтому, воля и самосознание – в известной мере могут быть рассмотрены как

противоположности. Самосознание в некотором аспекте составляет «свое другое» воли. Если самосознание фиксирует момент внутренней,

субъективной активности, то воля – это обращенность сознания, главным образом, во вне, направленность субъекта на реализацию поставленных целей, проверку своих возможностей, практическое самоопределение

субъекта его самоутверждение в мире. Воля, выражаясь словами Гегеля, есть «…влечение сообщить себе наличное бытие» (См.:36, с. 33). Воля, следовательно, есть этап объективации субъективного, трансформации внутренней, субъективной активности в действие, переход от замысла в действие. Рефлексия выступает как этап осознания индивидом, группой себя в качестве субъекта, воля – этап практического самоосуществления себя в качестве субъекта.

Однако, отрыв и противопоставление воли рефлексии носит

относительный характер, и возможно только в ходе теоретического анализа. В действительности же и воля и рефлексия – неотъемлемые характеристики человеческой деятельности, ее составляющие, каждая предполагает свою противоположность, и свое действительное бытие обретает лишь в единстве со «своим другим», не существует иначе, чем через «свое другое».

Деятельность без воли сведется к одному лишь голому рефлексированию. Воля же, не основанная на рефлексии, на обдумывании, приведет к импульсивной, нерассуждающей активности, к волюнтаризму, к

игнорированию объективных закономерностей природного и социального развития. По сути, деятельность, лишенная какого-либо одного из своих компонентов: рефлексивного или волевого, утрачивает свой человеческий смысл. Индивид, социальная группа с неразвитым самосознанием не способны осознать свое место в системе общественного разделения труда, вытекающие отсюда интересы и цели, свои возможности, а, лишенные воли, – они не способны осуществить «отрефлексированные» цели в наличной действительности. Таким образом, отсутствие любого из двух названных моментов деятельности делает как отдельных индивидов, так и человеческие общности не способными к осуществлению деятельности, направленной на преобразование окружающего мира в их интересах и целях.

Пока не развито самосознание, человек оказывается не способным к осознанию своих потребностей и интересов, а значит к постановке целей деятельности, и, вследствие этого, к волеизъявлению. Известный отечественный психолог С.Л. Рубенштейн писал о самосознании как о сохранении человеком самого себя в качестве субъекта, «…существа, осознающего мир и изменяющего его…» (См.:120, с. 332). То есть

самосознание включает осознание человеком себя в качестве познающего и волящего начала. Такое осознание – необходимое условие осуществления своей воли. Самосознание как теоретическое (духовное) отношение человека

к себе и окружающему миру, неразрывно связано в деятельности с практическим, волевым отношением, и выступает как осознание субъектом себя в качестве «волевой определенности». В различные промежутки времени субъект может самоосознавать себя»… либо как потенцию, либо как волевую определенность, обусловливающую деятельность, либо как реальное воплощение осуществленной цели» (См.:129, с. 132). Осознание индивидом, группой себя в качестве «волевой определенности», субъекта воли выступает, таким образом, промежуточным звеном между осознанием своих возможностей, интересов, целей и их практическим осуществлением. Такое осознание свидетельствует о развитости воли, об объективной оценке субъектом своих возможностей и целей в их соотнесении со средствами их практического осуществления.

Если самосознание переводит человека из состояния бессмысленного существования к осознанному бытию, то воля делает это сознательное существование активно – деятельным, практическим. Самосознание выступает интегратором субъективных намерений и целей, вырабатывает линию поведения, осуществляет выбор и постановку целей, воля же отвечает за практическую реализацию задуманного. Самосознание может оказывать на волю различное влияние, действовать либо мобилизующе, либо тормозяще, либо парализующе. Особенно наглядно это видно на уровне личности. Если стоящие перед человеком цели осознаются им как невыполнимые и значительно превышающие его возможности, то такое осознание будет оказывать блокирующее действие на волю, парализует ее осуществление. Если человек осознает себя способным к деятельности, к достижению поставленных целей, то в этом случае самосознание мобилизует

волю. Адекватное представление человека как о возможностях для осуществления своей воли, так и об ограничениях ее проявления, делает более полным реализацию поставленных целей и расширяет границы человеческой свободы. Итак, адекватное самосознание – условие и предпосылка осуществления воли в действительном мире, ее наличного бытия в качестве родовой характеристики человеческого общества. По словам К. Маркса, воля «…свое действительное наличное бытие в качестве родовой воли имеет лишь в обладающей самосознанием воле народа» (См.:82, с. 292). Следовательно, лишь в качестве самосознающего субъекта как отдельный человеческий индивид, так и социальная общность в состоянии осуществить свою волю, выступить субъектом воли. Только воля в единстве с самосознанием – рефлексивная воля – может выступать в качестве родовой характеристики человеческого общества. Формирование какой-либо одной из названных характеристик субъекта неизбежно вызывает к жизни другую, предполагает ее развитие. Единство воли имеет в своей основе единство самосознания. Формирование самосознания в качестве одного из существенных моментов включает формирование развитой воли. Осознание своей принадлежности к общему – социальной группе или слою, классу, народу, государству, человечеству – означает переход самосознания личности, группы на качественно новую ступень, становление их в качестве субъекта социального самосознания. Социальное самосознание – осознание своей исторической миссии, возможность ее осуществления, социальная воля – способность и нацеленность на осуществление этой миссии. Социальное самосознание – осознание своего места в исторически сложившейся системе общественного производства, осознание своих коренных классовых интересов. Воля – готовность и способность социальных субъектов разрешить противоречие бытия и знания в революционной практике класса. Воля – форма опосредованного рефлексивного отношения к действительности, направленного на

преобразование окружающего мира в соответствии с поставленными целями. Без соединения с волей самосознание оказывается замкнутым на самом себе, и этап рефлектирования не перерастает в практическое действование. Воля как бы сообщает активность самосознанию, будучи, в свою очередь, сама им направляема. Воля в единстве с самосознанием-то есть рефлексивная воля – лежит в основе способности субъектов к самоконтролю и саморегуляции, выступает фактором активной социальной ориентации субъектов, является

необходимым моментом становления родовой сущности человека, развертывания его деятельного бытия.

Подводя итог всему вышеизложенному, можно сделать следующий вывод. Воля выступает необходимой составляющей деятельности, существующей в единстве с такими ее составляющими как потребности, интересы и цели деятельности, знания и самосознание, и образует вместе с ними необходимые звенья одного целого – деятельности. Однако, если потребности, интересы, цели, знания составляют объективную основу

человеческой деятельности и выступают ее побудительными

детерминантами, то воля есть субъективно – исполнительская детерминанта деятельности, нацелена на осуществление других моментов деятельности в наличном мире. Активно – деятельное начало, выраженное в воле, делает ее специфически человеческой характеристикой. Воля, будучи активно – деятельным, главным образом, практически ориентированным отношением, является конструктивно – созидательной способностью общественного человека. Воля и обусловливает и сама обусловлена. В своем становлении в

качестве родовой характеристики человеческого общества воля

детерминируется и интересами, и целями, и знаниями, и самосознанием субъектов, которые определяют ее нравственную направленность. Воля, не опирающаяся на знания, самосознание, не освященная сознательной целью – слепа, лишена направленности, теряет свою земную основу и превращается в некую самостоятельную силу. В свою очередь, лишь в соединении с волей актуализируются, переходят в действия, объективируются цели и знания, становится воинствующим самосознание. Сама же воля свое подлинное бытие в качестве родовой характеристики общественного человека получает лишь как рефлексивная воля.

Рассмотрение воли в качестве субъективно – исполнительской составляющей деятельности, позволило определить ее как специфически человеческое, ценностное, активно – деятельное, главным образом, практически ориентированное, целенаправленное отношение субъектов к миру и себе, направленное как на внешнюю действительность, так и на самоизменение. Такое понимание воли, на наш взгляд, более полно отражает

природу воли, ее сущность и вбирает все стороны, аспекты воли, выделенные в ранее предложенных определениях: сознательный и целенаправленный характер воли, способность к преднамеренным действиям, мобилизующая, активизирующая и регулятивная способность воли, ценностный аспект.

Выделение и рассмотрение воли как собственного момента

деятельности предполагает ее анализ в качестве всеобщей составляющей исторического процесса. Этот анализ и составил задачу следующего параграфа нашей работы.

1.3 УРОВНИ ВОЛЕВОЙ АКТИВНОСТИ И СУБЪЕКТЫ ВОЛИ

Данный параграф посвящен анализу воли как составляющей

социальных отношений и исторического процесса, что обусловило изучение воли в деятельности субъектов различной модальности: личности,

социальной группы, класса, общества и т. д.; в процессе становления как отдельного человеческого индивида, так и человеческой общности в субъект

созидания; выявление и исследование закономерностей развития и функционирования коллективной воли в процессе цивилизационного развития человечества.

Воля – как характеристика личности

Выше было сказано, что воля как свойство субъектов рождается, проявляется и осуществляется в деятельности, является ее субъективно – исполнительской составляющей, проявляется в активном, созидающем отношении субъектов к себе и наличной действительности.

На уровне индивидуального человеческого существования воля наиболее доступна изучению. Индивидуальная воля имеет несколько опосредований: общественное бытие, индивидуальное бытие, бытие социальной группы, этноса, а также волю социальной группы, общества. Она всегда выступает проводником социальной воли, и, поэтому, в действиях отдельных индивидов проявляется не только их собственная воля, но и воля

того социального целого, к которому принадлежит индивид.

Задача, которую мы ставили перед собой, обращаясь к анализу воли на

уровне индивидуального человеческого существования, можно

сформулировать так: определить место воли в структуре личности и выявить ее специфику в отражении действительности; изучить ее роль в становлении индивида в личность.

Так как воля рассматривается нами как достояние субъектов различной

модальности: и отдельных личностей, и социальных общностей, то целесообразно вначале определить, что понимается под субъектом социальной активности. Ряд авторов в качестве субъекта социальной активности и познания признает только действующего, наделенного сознанием и волей человека[45]. Другая группа ученых видит субъекта социальной активности только в обществе (См.: 69, с. 109,111). Так, по мнению В.П. Копнина, подлинным субъектом является человек как родовое существо: «…подлинным субъектом выступает человек не как отдельно взятый индивидуум, а как общество»[46]. И, наконец, возможна третья точка зрения, которой придерживается и автор настоящей работы – в качестве субъекта социальной активности может быть рассмотрена и личность, и социальная группа, и общество в целом (См.: 79).

Характерно, что в гегелевской философии и в марксизме, где проблеме взаимосвязи индивида и общества придавалось особое значение, общество рассматривалось как результат интеграции взаимодействий индивидов, как совокупность связей и отношений, складывающихся между индивидами, как социальный организм, не существующий вне и помимо преобразующей деятельности людей. В «Экономическо – философских рукописях 1844 г.» К. Маркс писал: «…как само общество производит человека как человека, так и он производит общество» (См.:87, с. 118). К. Маркс выступал против

принципиального разграничения и противопоставления индивида и общества. «особенно, – указывал он, – следует избегать того, чтобы снова противопоставлять «общество», как абстракцию, индивиду. Индивид есть общественное существо. Поэтому всякое проявление его жизни… является проявлением и утверждением общественной жизни» (См.:87, с. 119). Без общества и вне его нет и не может быть человека как субъекта, нет и не может сформироваться личность. Общественная жизнь складывается из жизнедеятельности отдельных индивидов, которая выступает единичным проявлением и осуществлением общего. Отдельный человеческий индивидуум выступает как субъект деятельности и познания, когда он действует на основе познанной необходимости, целенаправленно и

свободно, ответственно, обладает сознанием и волей, когда он действует не изолированно от общества, а как его представитель, как член определенного класса, своими действиями способствующий повышению их активности.

Таким образом, подлинными субъектами воли выступают как

социальная группа, общество (определенные человеческие общности), так и отдельные личности, действующие не изолированно, а взятые в системе целостности.

Наиболее рельефно и непосредственно воля проявляется в жизнедеятельности личности. Воля как характеристика личности, ее свойство, проявляется в особенностях характера, как важнейший элемент структуры личности, изучается, главным образом, в рамках психологической науки, на основе конкретно полученного экспериментального материала. Сложность изучения воли объясняется тем, что этот феномен относится к глубинной сфере человеческой личности, недоступной непосредственному созерцанию. Рассмотреть ее в чистом виде возможно только на уровне теоретического анализа. В действительности же о воле можно судить лишь по ее проявлению и осуществлению в деятельности человека, где она

выступает в единстве с другими структурными компонентами личности.

Понимая под личностью конкретного человека, обладающего

сознанием и волей, являющегося субъектом познания и деятельности, можно в определенном смысле понятие «личности» отождествить с понятием «субъект». Индивид становится личностью, а значит выступает субъектом социального творчества тогда, когда он осознает себя в качестве члена общества, частицей целого, но в то же время выделяет себя из общества как отличное от него индивидуальное, самостоятельное и активное начало, когда развивается его самосознание. Такое осознание своего «Я» – своей индивидуальности и неповторимости, и в то же время причастности к социальному целому, включенности в систему общественных отношений становится возможным на основе практической деятельности, направленной на преобразование окружающей Среды. Итак, личность – это продукт

исторического развития, и в то же время, в составе социального целого, его активный субъект, опосредующий своей деятельностью ход событий, это «…самостоятельный и оригинальный субъект культурного творчества, различного рода деятельных акций…» (См.:31, с. 177).

Личность является очень сложным социальным образованием и имеет определенную структуру. В общей структуре личности воля традиционно помещалась в систему духовного мира человека. Так, Платон в «Федоне» выделяет три активности души: разум, волю и чувства, а позднее называет их тремя частями души. У Аристотеля речь идет о трех свойствах сознания: разуме, чувствах, воле. По его мнению, именно благодаря воле

осуществляется задуманное, человек в состоянии действовать в соответствии со знанием. В Новое время Д. Локк («Опыт о человеческом разуме») выделяет в духовном мире личности разум, рассудок, чувства и волю, указывает, что правильно они могут быть поняты лишь во взаимосвязи друг с другом. У Л. Фейербаха человек выступает как совокупность «воли, мышления и чувств», в своем единстве они образуют сферу истинно человеческого в человеке.

В марксизме также выделена трехчленная структура духовного мира личности. Говорится о духовном мире человека как о единстве «рассудка, сердца и воли»[47]. В отечественной философской литературе также бытует точка зрения на трехчленную структуру духовного мира личности (См.: 123, с. 58; 13, с. 48; 21, с. 153–154; 112, с. 101, 109 и др.), под которым понимается внутренний мир человека, представляющий собой «…совокупность явлений и процессов, составляющих внутреннюю жизнь индивида как представителя определенной социальной группы на данном уровне развития общества» (См.:123, с. 11).

Таким образом, в классической традиции духовный мир личности рассматривается в единстве трех сторон: рациональной, чувственно – эмоциональной и волевой, находящихся в тесной взаимосвязи и взаимодействии. В деле формирования человека с этой точки зрения необходимо равномерное развитие каждой из указанных сфер. Ибо, если у

человека недостаточно развиты мышление и чувства, а воля

гипертрофирована, то такой человек будет любым путем стремиться к самоутверждению, к доказательству своего превосходства над другими, к первенству. Воля, не освященная умом и чувствами – лишена нравственной направленности. Более того, как справедливо сказал Гегель, такая воля выступает не как свободная, а как произвол. Только разумная воля свободна

«…воля есть подлинно свободная воля лишь как мыслящий интеллект» (См.:36, с. 48). Если же волевой компонент личности не получил достаточного развития, то мысли и чувства не перейдут в действия, а останутся благими пожеланиями. Емко и очень четко мера гармонии всех

сторон духовного мира личности выражена следующими словами: «Целостный и гармоничный человек начинается с того, что все сферы его духа – чувства, воля, ум – пребывают в мере взаимодействия, где чувства формируются на основе разума, а разум озарен горением чувства, где воля представляет собой единение чувства и разума, направленных на свою предметную реализацию» (См.:112, с. 109). Воля проявляется там и тогда, где и когда развивается способность к целеполаганию, то есть, где есть способность к абстрактному мышлению. Таким образом, в генетическом плане возникновению воли предшествует формирование способности к

абстрактному мышлению. Более того, о воле и чувствах, когда они освещены мыслью, функционируют в единстве с мышлением.

Принцип единства мышления и воли утвердил в классической философии Гегель, рассмотревший мышление и волю как единство

теоретического и практического отношения к миру: «…они не представляют собой двух способностей, так как воля есть особый способ мышления: она есть мышление, как перемещающее себя в наличное бытие…» (См.:36, с. 33). А в другом месте он подчеркивал «В то время как интеллект старается брать мир, каков он есть, воля, напротив, стремится к тому, чтобы теперь только сделать мир тем, чем он должен быть» (См.:34, с. 338). Воля есть проявление

активности человека, и в то же время условие осуществления этой

активности. Человек изменяет мир в соответствии со своими потребностями, целями интересами, как бы накладывает на мир печать своей воли. Воля как и мышление необходима в любой человеческой деятельности, будь то деятельность материальная или духовная. Как и мышление, воля отражает внешний мир. Но, если отражение внешнего мира мышлением идет, главным образом, от объектов к субъекту, то отражение мира волей носит практически – ориентированный, активно – преобразующий характер, идет в обратном направлении – от субъекта к объекту. Воля «стремится к объективированию своего еще отмеченного формой субъективности внутреннего» (См.:38, с. 312), она есть стремление человека к самовыражению и самоутверждению в наличном мире, «…стремление утвердить свою субъективность в предметной действительности и в себе «(См.:112, с. 104). Воля, следовательно, отличается от мышления по параметру «практичности», осуществляет в наличном мире человеческие цели и стремления.

Достаточно детально отражательный аспект индивидуальной воли анализировался известным отечественным психологом К.К. Платоновым[48]. Он отмечал: «Понимание воли как формы отражения действительности позволяет глубже раскрыть ее проявление как способности личности к регуляции свое деятельности в двух формах: побудительной и исполнительной» (См.:117, с. 113). Автор обратил внимание на трансформацию целевого отражения действительности, как понятийной формы, в волевую форму, каковой выступает волевое усилие. «…Оно проявляется при постановке целей, на этапе борьбы мотивов, в принятии

решения, в его осуществлении и в дальнейшей непосредственной

практической деятельности» (См.:117, с. 114). Однако, воля тесно связана не

только с мышлением, но и с эмоциями, которые входят в число детерминирующих волю механизмов.

Воля личности имеет двойственную детерминацию – внешнюю и

внутреннюю. С одной стороны, воля и процесс ее осуществления – воление, обусловлены социальными закономерностями, которые вооружают индивида целями, стремлениями – это объективная сторона воли. Тогда деятельность нервной системы. «энергия практического действия, эмоциональность должны рассматриваться как субъективная сторона воли» (См.:40, с. 168). Эмоции, таким образом, выступают в качестве «внутренней» детерминанты воли. Ни одна человеческая деятельность не протекает без эмоциональной окраски. Эмоции могут как тормозить действие воли, так и способствовать ее осуществлению. Без эмоциональной окраски знания никогда не станут составляющей внутреннего мира личности, ее убеждениями, а, потому, не смогут выступать в качестве импульсов волевого поведения. Волевое регулирование выбора также эмоционально окрашено. По мнению Г.Х. Шингарова, эмоции непосредственно влияют на человеческую активность, так как соединяют познавательную и волевую деятельность (См.:149, с. 186). Гипостазирование же эмоционально – мотивационной сферы личности в западной психологии и философии привело к постановке вопроса: «А был ли мальчик?» применительно к проблеме воли (См.: 157,

т. 2, с. 135–147). Воля, следовательно, при выполнении ею своей исполнительской роли, функции разрешения противоречий деятельности, всегда опосредуется не только целями, но и эмоциями, без которых воля не могла бы осуществить субъективные намерения личности. Однако, несмотря на тесную взаимосвязь воли, мышления и эмоций и их единство, в рамках этого единства существуют различия. И воля, и мышление, и эмоции – необходимые стороны духовного мира личности, составляющие ее

деятельности, все они отражают внешний мир. Но если мышление и эмоции преобразуют «…объекты внешнего мира в образы идеально – субъективного порядка, то есть сосредотачивают в себе все, что идет от объекта к субъекту.» (См.:104, с. 76), то воля, как уже неоднократно подчеркивалось ранее, являет собой механизм, направленный на преобразование идеальных целей, побуждений личности в объекты внешнего мира, практически осуществляющий задуманное. Специфика воли как составляющей духовного мира личности в отражении действительности заключается, следовательно, в том, что это отражение включает в себя активно – деятельное, практически ориентированное, ценностное отношение субъекта – личности к объекту, направлено на преобразование объекта в соответствии с поставленными человеком целями. Воля выступает как своего рода организованность, алгоритм деятельности, способность действовать неотвратимо. Как

субъективно – исполнительская составляющая деятельности, воля в одном из своих аспектов может быть понята как «сплав разума и чувств, практическое

воплощение первых двух сфер», «…механизм перевода идеальных состояний духовного мира в действие» (См.:123, с. 58, 153), как сила, осуществляющая намерение и проявляющаяся в единстве мысли и чувства, ориентированных на свою объективацию в действие (См.:104, с. 137).

Роль и значение воли в жизнедеятельности личности особенно наглядно можно продемонстрировать на примерах психических заболеваний, приводящих к нарушению волевой компоненты личности. Человек, лишенный воли, никогда не станет личностью, останется

биологическим существом, лишен возможности осуществить

целенаправленную активность. Примером распада личности может служить патологическое безволие – абулия. При этом заболевании человек способен выполнять лишь простейшие действия (по типу безусловного рефлекса). Человек в состоянии выполнять только импульсивную активность, связанную с потребностями настоящего. В этом случае его деятельность

внешне похожа на волевую активность здорового человека.

Экспериментально установлено, что волевые качества умственно отсталых людей исчезают «как только им предлагается выполнять действия, не связанные с насущной потребностью, с изменением смысла деятельности» (См.:46, с. 53). Воля же поднимает человека над потребностями настоящего, реализует его устремленность в будущее, переводит в мир объективного бытия субъективные намерения и цели человека.

Воля особенно необходима там, где происходит борьба мотивов, а, так как в каждый момент своей жизни человек встречается с множеством возможностей выбора, то воля выступает в известном смысле, по меткому выражению, как «борьба с борьбой мотивов» (См.:16, с. 140). В актах выбора

воля ярко проявляется как разрешающий момент противоречий деятельности. При этом речь конечно должна идти о нравственно

воспитанной воле. Ибо тогда выбор ценен, и тогда он свидетельствует о степени развитости личности и всех ее качеств, когда предметом его оказываются, общественно значимые цели, ценности, деятельность. Осуществляя свою волю, индивид, вместе с тем осуществляет себя как личность, ярко выражает свое «Я». О.Н. Крутова определяя сферу личности вообще полагает ее как сферу «…возможности осуществлять свою волю» (См.:63, с. 84), то есть воле отводится большая роль в становлении личности, ее практическом самоопределении в мире. В качестве субъекта воли человек может свободно распоряжаться своими потребностями, сдерживать одни и осуществлять другие, то есть избирательно относится к потребностям, как бы возвышаться над ними.

Во многих религиозных практиках, гипостизирующих духовно – нравственную сторону деятельности личности, этому моменту придается особое значение. В личности не только не только должна быть

сформирована окультуренная матрица потребностей, которая, зачастую, не вполне соответствует врожденным программам поведения, но и воспитанны волевые навыкам ее реализации. Система религиозного образа жизни, основанная на подчинении телесных потребностей и естественных эмоциональных реакций культурным регуляторам поведения, включает в себя развитую систему волевой (произвольной) регуляции. Некоторые авторы, например Ш.Н. Чхартишвили, вообще рассматривает волю как источник активности личности, в чем-то следуя тем самым классическому волюнтаризму. Это, на наш взгляд, не совсем правомерно. Воля – это конечно проявление активности личности, регулятор ее осуществления и, в конечном счете, сама целенаправленная активность. Однако в качестве источника активности выступают потребности, интересы, цели личности. Ш.Н. Чхартишвили в своей работе проводит сопоставление воли и потребностей. Автор совершенно правомерно отмечает, что в отличии от потребности, ограничивающей «…субъекта состоянием настоящего, воля выключает индивида и данного момента течения жизни, ставит его выше интересов момента настоящего и превращает его в субъекта активности, направленной к миру объективных ценностей» (См.:144, с. 94). Такое понимание воли согласуется с рассмотрением ее и в данной работе. Воля – та сила, которая превращает человека в субъект социальной активности, формирует его как личность, ставит его над обстоятельствами своей жизни,

осуществляет свободный выбор. «Воля человека, – писал известный советский психолог С.Л. Рубенштейн, – единство тенденции

долженствования и тенденции влечения» (См.:118, с. 509). Человек как субъект воли в большей степени характеризуется переживанием «Я должен», чем переживанием «Я хочу». Слияние этих переживаний, их единство возможно тогда, когда потребности и интересы личности совпадают с общественными; когда общественно значимое воспринимается личностью как значимое для нее; когда личность осознает необходимость и значимость общественных интересов и потребностей, и подчиняет им сознательно свою волю и деятельность. Такое слияние возможно, если человек обладает развитым сознанием и волей. Он в состоянии не только осуществить деятельность по реализации целей, но и в случае необходимости может сдержать свои потребности, подчинить личное общественному или трансформировать общественное в личное.

Из сказанного видно, что воля является характеристикой человека как субъекта социальной активности, как личности, поэтому, столь важна задача формирования нравственно воспитанной воли в деле воспитания человека. Хорошо сказал А.С. Макаренко: «Большая воля – это умение не только чегото пожелать и добиться, но и умение заставить себя отказаться от чего-то,

когда это нужно»[49]. Эти слова еще раз подтверждают наше мнение о несводимости воли к простому хотению; показывают, что основным механизмом, лежащем в основе деятельности воли является механизм долженствования. Только воля поднимает человека над сиюмоментностью импульсивного поведения, дает ему возможность поступать не только как хочется, но, и это главное, как должно, как требует то социальное целое, в которое включен человек или же его собственная, личная перспектива.

В этом плане исследование воли как социального явления предполагает изучение ее в соотнесенности с такими социальнофилософскими категориями как свобода, выбор, ответственность и др.

Воля как свойство личности формируется в процессе онтогенезиса, через включение индивида в общественные связи и отношения, в те или иные виды деятельности. Индивид в той мере личность, в какой он включен в мир социальной предметности, усвоил и принял требования общества, осуществил их в своей деятельности.

Для того, чтобы человек мог проявить и осуществить свою волю при выборе целей и осуществлении действий, он должен обладать определенной свободой. Гегель отмечал, что «воля без свободы представляет собой пустое слово, и точно так же и свобода действительна лишь как воля, как субъект» (См.:36, с. 32). Итак, свобода становится действительностью благодаря деятельности воли, а точнее деятельности человека как субъекта воли. От того, насколько глубоко включена личность в систему социальных связей и отношений, в общественно – полезную деятельность, приобщена к миру культуры, зависит степень свободы воли личности. В свою очередь, воля является непременным условием свободы, (внутренней) личности,

осуществлению ею выбора. Внутренняя свобода или свобода воли означает возможность для человека «принимать решение со знанием дела»,

осуществлять выбор поступков и практическую реализацию; выступает как способность человека к самоуправлению и саморегуляции своего поведения и деятельности, к опосредованию природной и социальной необходимости деятельностью своего «Я». В основе этой способности лежит такой элемент личностной структуры как воля. Свобода воли человека выражается в том, что человек как мыслящее существо играет непосредственно активную роль в направлении своей воли. Воля – непременное условие достижения личностью свободы.

Личность может существовать и действовать лишь в той мере, в какой она усвоила и способна осуществить социальные интересы и требования, существующие в данном обществе общественные связи и отношения. Личность очень многогранна, и даже при самом тесном единстве с обществом не всегда достигается полная гармония личных и общественных интересов. Поэтому, человек всегда стоит перед необходимостью выполнять

определенный круг требований, предъявляемых группой, классом,

обществом. Это определяет для личности сферу должного. Однако, так как

необходимость осуществляется как основная тенденция, должное проявляется через множество возможностей. Человек, таким образом, получает возможность осуществить выбор, который есть акт осуществления его воли. При этом выбор личности обусловлен не столько ее собственными

потребностями и интересами, но детерминирован закономерностями объективного характера, осуществляется в рамках необходимости. Воля, следовательно, выступает здесь механизмом, регулирующим выбор личности в соответствии с интересами и целями того социального целого (группы, класса, этноса, общества и т. д.), в которую органически включена личность.

В актах воли раскрывается истинно человеческая природа, его активно – деятельная сущность. Человек как субъект воли действует свободно, в том случае, если он действует на основе знания объективных законов развития внешнего мира, и в то же время его произвольная деятельность опосредуется существующей вне и помимо него, независимо от его сознания и воли, природной и социальной необходимостью, которая всегда не дана субъекту во всей полноте. Историческая и природная необходимость, следовательно, превращается в свободу в результате деятельности субъекта, активности его сознания и воли. «Так как субъективная воля человека подчиняется законам,

– указывал Гегель, – то противоположность свободы и необходимости исчезает» (См.:37, с. 38). Однако исчезает не одномоментно, а как процесс. Отсюда, правомерно, на наш взгляд, рассмотреть волю в одном из аспектов,

как сферу осуществления диалектического единства свободы и

необходимости. В актах воли это единство как бы практически реализуется,

ибо воля регулирует свободное действование личности в рамках необходимости. При этом важно подчеркнуть нелинейность взаимосвязи свободы и необходимости. Ибо, выбирая свободу на основе знания необходимости, человек полагает новую необходимость.

Воля личности, будучи необходимым условием человеческой

деятельности, первоначально выступает ее продуктом. Это отметил еще Г.В. Плеханов, полазавший, что «всякая данная система отношений в значительной степени создана волей людей, но воля людей направляется на создание этой системы по причинам, от людей не зависящим. Прежде, чем стать причиной, воля является следствием, и задача социологии как науки заключается в том, чтобы понять как следствие ту волю общественного человека, которая направляется на поддержание или на создание данной системы общественных отношений» (См.:105, с. 207). Воля как свойство общественного человека всегда детерминирована системой общественных связей и отношений каждого данного общества.

Воля, как свойство личности, обусловливает способность личности

произвести свободный выбор, являющийся актом практического

осуществления воли. В актах выбора человек всегда имеет перед собой ряд возможностей, подчас противоречивых. Именно в выборе альтернатив действия и последующего действия наиболее ярко проявляется воля как разрешающий момент противоречий деятельности. Эта характеристика воли базируется на ее регулятивной функции. В актах выбора проявляется особо ярко активность человека, его самостоятельность, его умение в известном смысле подчинять себе процессы объективного мира. Выбор тесно связан с реализацией принятого решения, а поэтому, предполагает ответственность личности за свои поступки. Человек с развитой волей – это человек, который должен осознавать, что он делает, и нести ответственность за свои действия. Следовательно, воля, осуществляясь в актах выбора, предполагает и ответственность за его последствия.

На связь воли с ответственностью человека за результаты деятельности указывает ряд авторов (К.А. Новиков, А.Ф. Плахотный, Л.Ф. Корецкая, Б.В. Сафронов, А.Н. Дорогова и др.). Ответственность выступает одной из

форм связи личности из общества, «…предполагает волевую целеустремленность» (См.:123, с. 144). Ответственность личности характеризуется как «творческая, свободная реализация своей воли в соответствии с практическими потребностями группы, коллектива, общества» (См.:103, с. 52). Обладая волей и сознанием, человек целенаправленно осуществляет выбор линии действования и пытается предвидеть возможные результаты своих действий, сознательно стремясь к ним, и до их осуществления уже ответственен за них (воля может либо сдержать активность, либо способствовать осуществлению деятельности, и в качестве регулятора она воплощает в себе субъективную ответственность личности за результаты деятельности).

Только в качестве субъекта сознательной (рефлексивной) воли, личность может выступать как активное и ответственное начало. Человек несет ответственность перед группой, классом, обществом за свой выбор, осуществление которого он согласует с требованиями общезначимого

порядка, сознательно возлагая на себя ответственность за его последствия. Все это дает право рассмотреть волю как условие формирования

ответственной личности, и в то же время, как проявление ответственной активности субъекта. «Специфика воли как практической стороны человеческого сознания, – отмечает А.Ф. Плахотный, – состоит в том, что она является выражением относительной самостоятельности и субъективной ответственности личности» (См.:104, с. 76).

Таким образом, воля, уровень ее развития, ее ценностно – нравственная обогащенность и направленность являются показателем

превращения человеческого индивида в личность, в ответственного субъекта исторического развития.

Чем более высокого уровня в указанном аспекте достигла воля личности в своем развитии, тем более сознательно личность может осуществить выбор, и, следовательно, тем более ее свобода и

ответственность связаны с социальным развитием и социальным измерением

творчества. В этом смысле волю личности можно рассмотреть как составляющую «творческой силы, формирующей исторический процесс» (См.:104, с. 67). Человек как субъект воли характеризуется активно – избирательным отношением к действительности. Формирование его внутреннего мира под воздействием объективных закономерностей опосредуется деятельностью его сознания и воли.

Настойчивость, целеустремленность, умение доводить начатое дело до конца, умение связывать реализацию личных интересов в общественными, умение управлять своими поступками, контролировать их и свои отношения с другими людьми, с обществом, то есть развитые самоконтроль и

самоуправление – все эти качества формируются под действием воли и при ее непосредственном участии, выступают характеристиками человека как личности, как субъекта. Воля в этой связи может быть рассмотрена как сущностная характеристика личности, ее качество, ибо она – непременное условие и момент формирования социальной сущности человека. Воля – сущностная характеристика личности потому, что она связана с деятельным бытием человека, пронизывает его, является неотъемлемой составляющей деятельности, порождением общественных отношений, одним словом, воля неразрывно связана с социальной сущностью человека.

Воля личности тесно связана с идеалами, так как она опосредована не только знаниями о текущем моменте, но и знаниями о прошлом и будущем.

Идеалы, выступающие как единство цели и ценности, содержат в себе эмоционально – волевой компонент, побуждая личность к активности или сдерживая ее активность. Однако, эта способность заключена не в самом идеале, а в деятельности людей. Идеалы зовут, влекут, побуждают, но без воли они останутся только идеалами – желаемым, но не осуществленным будущим. Только воля, направляя и регулируя деятельность человека, являясь ее субъективно – исполнительской составляющей, способна привести к осуществлению идеала, к практическому воплощению его в жизнь. Идеалы помогают сплачивать, объединять множество воль в одну, усиливая их. Они направляют деятельность воли на себя, выступая как образы должного, а поэтому, критичны и взывают к «диалектическому отрицанию» наличного бытия, к его совершенствованию (См.:41, с. 52). Человек как субъект воли характеризуется такими качествами, как выдержка, настойчивость, решительность.

Благодаря воле формируется важнейший социальный признак

личности – способность выполнять предъявляемые обществом требования. Если общезначимые цели и интересы выступают по отношению к личности не только как внешние, чуждые ей силы, но становятся достоянием

внутреннего мира личности, мотивами ее деятельности, если их реализация опосредуется волей личности – все это свидетельствует о формировании человека как активного, волевого, ответственного субъекта.

Воля, обусловленная в своем возникновении и последующем функционировании различными формами материальной и духовной

деятельности, является историческим продуктом социализации индивидов, который получает особо важное значение на современном этапе развития

российского общества, характеризующегося возрастанием роли

человеческого фактора, его собственно волевого момента в решении задач демократизации и развития страны.

Итак, воля как социальное явление, не есть некая отдельно – предметная сущность, она выступает как системный элемент духовной жизни такого реального феномена как человек в обществе, как личность. Сущность воли в общественной среде системно – реляционный характер. Существование человека в обществе неразрывно связано с его деятельным бытием, немыслимо без регулирования им своих отношений с обществом и другими людьми, своего поведения и деятельности. Воля, рожденная в деятельности общественного человека – его сущностная характеристика, его

творчески – созидательная способность, проявление его активного

отношения к миру и себе. Она направлена преимущественно на практическое освоение действительности, реализацию субъективных целей и намерений личности в наличном мире.

Воля как социально – историческое образование с необходимостью рождается общественными отношениями. Она не возникает сама по себе, не формируется только как воля изолированного индивида, а зарождается, развивается, воспитывается теми социальными условиями, в которые включен индивид. Она – системное качество общественных отношений, результат взаимодействия людей. При этом, детерминирующее влияние на формирование воли личности имеет ее социальная принадлежность и система выполняемых социальных ролей. В силу этого, социально – философский анализ воли предполагает изучение воли социальных общностей, ибо воля личности всегда – индивидуальное выражение и

осуществление социальной воли.

Субъект общественной воли

В предшествующей части работы было подчеркнуто различие форм бытия индивидуальной и общественной воли. Если на уровне субъекта – индивида воля интериозированная, индивидуальная форма воздействия, то на уровне общественного объекта она экстериозирована и реализуется благодаря механизмам социального управления.

Целью данной части исследования является: показать роль воли в становлении организованного социального объекта и превращения народной

массы в организованную, сплоченную, способную к активным и

скоординированным действиям силу; в превращении социальной общности из общности «в себе» в общность «для себя»; выявить ее роль в деятельности социальной общности; выяснить отличия и сходство общественной воли как коллективного образования от воли отдельного индивида; проанализировать взаимодействие индивидуального и коллективного воления.

В качестве субъектов коллективной воли в нашем исследовании будут рассмотрены социальные общности.

Несомненно, центральным вопросом в проблеме субъекта

общественной воли и ее природы является взаимосвязь индивидуальной и общественной воли. Поскольку выражения «коллективный ум»,

«коллективный мозг» являются метафорой, то важно определиться в вопросе о субстрате коллективной воли и механизмах ее осуществления. Субстратом

коллективной воли выступают социокультурные взаимодействия, историческое развитие которых создает возможность и более

прогнозированной координации и целенаправленности действий социальных общностей (горизонтальная составляющая развития социальной воли), и формирование механизмов социального волеизъявления у общностей все более высокого порядка (Вертикальная составляющая развития).

В анализе проблемы взаимосвязи индивидуальной и общественной воли методологическую роль для нас играет положение, выдвинутое в свое время Л.С. Выготским о том, что «всякий волевой процесс первоначально процесс социальный, коллективный, интерпсихологический»[50]. Вместе с тем, процесс интериоризации социально – регулятивной деятельности как основного механизма социальной воли, свертывание в индивидуальнопсихологических структурах имеет свое продолжение. Продолжением этого процесса выступает экстериоризация через посредство управленческих решений и подкрепляющих их действий индивидуального волеполагания руководителей, лидеров, как социально значимых личностей. Не затрагивая пока конкретные особенности волевых проявлений социальных субъектов разного порядка, попытаемся проследить общие тенденции социального волеполагания на какой-то модели.

В отечественной литературе, долгое время основывавшейся на марксистской парадигме достаточно хорошо изучен такой субъект

коллективной воли как класс. Попытаемся взять этот субъект в качестве модели.

Коллективную волю на примере класса можно рассмотреть как коллективное образование, характеризующееся определенной внутренней структурой, содержащее в себе в снятом виде потребности, интересы и цели класса и выражающее воли отдельных представителей данного класса. Воля класса, как и воля личности, является порождением общественных отношений.

Поскольку в классовом обществе класс является основным субъектом общественного сознания (господствующий или подчиненный класс),

постольку класс является и субъектом общественной воли (господствующей или подчиненной) как деятельной стороны общественного сознания. Все члены одного класса занимают примерно равное экономическое положение, а из общности условий бытия может вытекать общность потребностей, целей, интересов членов класса и, следовательно, и общность их воль, которые, сливаясь, образуют единую волю класса как совокупность

социального субъекта. Оговариваясь, что основой основ формирования воли класса являются общественные отношения, следует подчеркнуть взаимосвязь воли с субъективными началами: общественным мнением, настроением, взглядами, идеалами и т. д., то есть с тем, что определяется как «состояние общественного сознания». Поэтому, общность экономического положения всех представителей одного класса создает лишь материальные предпосылки

для формирования единой воли класса, выступая ее «объективной детерминантой». Полностью же об образовании единой воли класса можно говорить, когда возникает общность мировоззрения, взглядов, ценностей и т. д. у всех представителей данного класса, то есть когда экономическое единство дополняется политическим и мировоззренческим. Исходя из этого, единая воля класса может быть понята как общеклассовая воля, выражающая общность экономического положения всех членов класса, и вытекающую из этого общность потребностей, интересов, целей, мировоззрения и т. д.,

выражающая интересы класса как целого. Понятие «единая воля» применительно к социальной воле было подробно проанализировано в работе Л.Ф. Корецкой. По ее мнению, единая воля как сложное структурированное образование характеризуется рядом признаков: определенной формой внутриклассовой связи индивидов, что обеспечивает

дисциплину и однонаправленность действий; высоким уровнем

внутриклассовой сплоченности; активизирующим влиянием на деятельность класса и т. д. (См.:59, с. 12–13).

Следовательно, нужно полагать, что и как субъект индивидуальной воли, субъект коллективной воли должен пройти через ряд этапов, прежде чем сформируются и разовьются внутриколлективные и межколлективные отношения, появятся организации, позволяющие осознать общественный интерес и трансформировать это понимание в систему решений и воплощающих их действий. Иными словами, должны сформироваться и развиться соответствующие социальные организации и институты.

В случае классовой общности процесс институализации социальной воли протекает проще у доминирующего класса, поскольку осуществляется легально и, чаще всего, легитимно. Подчиненному классу это сделать значительно сложнее. Однако его преимущество связано со значительно большим энергетическим потенциалом мотивационной сферы. Кроме того, система действий доминирующего класса, направленная на прямое

подчинение воли другого класса, может привести к обратным результатам – более быстрой иституализации и развитию волевых качеств и навыков подчиненного класса.

Практика классовых взаимоотношений и конфликтов показала, что более эффективными, хотя и более трудоемкими для доминирующего класса,

являются воздействия на энергетику мотивационной сферы противоположного класса.

Таким образом, воля класса как его свойство рождается и проявляется

в деятельности класса, выступая в то же время ее необходимой

составляющей. Подобно воле личности, воля класса, является той стороной классового сознания, которая нацелена, главным образом, на практическое освоение действительности, на преобразование ее в интересах класса. Воля класса придает его деятельности однонаправленность, целеустремленность, активизирует ее. Воля класса есть конкретно – историческое духовное образование, и как таковое, она должна рассматриваться не сама по себе, а как элемент всей системы – сознания класса, его духовно – практической жизни. Только в этом случае она отличает один класс от другого.

В качестве носителей и выразителей коллективной воли (воли класса) выступают как отдельные личности – субъекты социальной активности, интериоризировшие классовые ценности, так и социальные организации, к примеру, партии. Индивидуальная воля может выступать выражением воли

класса, и в своем формировании и практическом осуществлении

опосредуется действием коллективной воли. Воля класса, в этой связи, может быть рассмотрена как результат объединения, слияния множества индивидуальных воль в одну через осознание совместных интересов. При этом, образовавшаяся единая воля класса качественно отличается от воль отдельных личностей, участвующих в ее образовании, и не сводится к их сумме. В формировании общеклассовой воли ведущая роль принадлежит социальным движениям и организациям и, прежде всего, политическим партиям. Из массы единичных субъектов выделяется некоторое единичное и

особенное (вождь, партия), берущее на себя процесс выработки общеклассовой воли, основываясь при этом на индивидуальные воли, берущее на себя представительство всеобщего (общей воли класса) и осуществляющее его в наличном бытии. Классовая воля при таком

рассмотрении выступает не как сумма индивидуальных воль, а как продукт деятельности обособившегося единичного. Общеклассовая воля выражает интересы не частные, а общие для всех представителей данного класса, а потому по отношению к каждому индивиду классовая воля есть выражение главного, кардинального для каждой личности. В этом смысле воля класса богаче индивидуальной воли, хотя и лишена ее индивидуально – типических характеристик. С одной стороны, воля личности является «исходным пунктом» в формировании коллективной воли. С другой стороны, воля класса осуществляется через деятельность отдельных индивидов, подчас приходя в столкновение с индивидуальными волями. Являясь результатом взаимодействия множества индивидуальных воль, воля класса (особенно классово – господствующая воля) приходит подчас в противоречие с индивидуальными волями, выступая по отношению к ним как должное, и подчиняет их себе. Таким образом, как отмечали в «Немецкой идеологии» К. Маркс и Ф. Энгельс, «единичная воля связана выраженной в виде закона всеобщей волей»[51].

Обладая по отношению к индивидам принудительной силой, классово – господствующая воля выступает в объективированном виде, в виде юридического закона. Воля класса может также проявляться в деятельности класса как целого, в действиях отдельных его членов. Единая воля класса лежит в основе однонаправленности стремлений и действий всех его членов, активизирует деятельность класса в направлении достижения социально – значимых целей, не существует вне и помимо этой деятельности. Становление воли класса носит исторический характер, ибо только в истории развивается самосознание класса. Единая воля класса формируется

на основе осознания классом своего экономического положения, потребностей, интересов, целей. Воля класса является одним их необходимых моментов перехода его от стихийной к сознательной и организованной деятельности, становления класса в качестве подлинного субъекта, способного осознать противоречия объективной действительности,

и преодолеть их в своей деятельности. Формированию воли класса предшествует, в известной степени, формирование самосознания класса, более того, воля «…свое действительное наличное бытие в качестве родовой воли имеет в обладающей самосознанием воле народа» (См.:82, с. 292). Поэтому, класс до тех пор не имеет собственной классовой воли, пока у него не сформировалось самосознание, и он, вследствие этого, не способен осознать себя как общественную силу. Сопоставляя личностную и социальную формы существования воли класса можно сказать, что воля личности (единичная воля) и воля класса (коллективная воля) представляют собой тождественные противоположности, производные от общесоциальных условий. Поэтому, как и воля личности, классовая воля производна, вторична по отношению к бытию класса. Она – продукт деятельности прежде всего социальных организаций класса, его «коллективного мозга», благодаря чему реализуется активно – деятельная сторона классового сознания, необходимая

составляющая деятельности класса. Воля класса выражается в воле личности, преломляясь через ее индивидуальные способности. Воля личности выражает и осуществляет не только индивидуальные цели и интересы, но и общеклассовые, и в этом смысле, единичная воля есть воля класса, не существует вне связей с классовой волей. Воля класса, при таком рассмотрении, никогда «…не становится сверхличностной, оторванной от воли людей» (См.:100, с. 87). Классовая воля присутствует в единичных волях, но не в законченном виде, а как частица, сторона, генеральная

тенденция. Будучи результатом объединения единичных воль, общеклассовая воля является качественно новым образованием, не сводимым к простой сумме составляющих ее единичных воль. Обладая по отношению к единичным волям принудительной силой, классово –

господствующая воля выступает в объективированном виде, выступает по форме как «объективное» явление. Воля класса, получающая в действиях

класса, отдельных личностей, в законе свое наличное бытие, «…представляет собой единство психологических и социальных моментов»

(См.:2, с. 19).

Воля класса тесно связана с идеалами, настроением класса, эмоциями и т. д. Идеалы, выступая как образы социально – значимых целей, «…развертывают условия для единения и объединения человеческих сообществ, интеграции многих индивидуальных воль в одну, совокупную, общую волю» (См.:41, с. 54). Идеалы, следовательно, способствуют

образованию единой воли класса, воли всего народа.

Говоря о взаимосвязи воли личности и воли класса (народа, общества) следует подчеркнуть, что связь эта двухсторонняя. Причем, обратный ток – влияние воли личности на классовую (коллективную), – естественно, по характеру и силе никогда не может быть равен первому. Здесь, однако, надо учитывать и характер эпохи и характер личности, и хотя воля личности участвует в образовании общеклассовой воли, она не растворяется в ней. Личность активна и свободна, поэтому, реализуя и выражая в своей

индивидуальной деятельности волю класса, она соотносит ее со своей волей, как бы налагая свою волю на осуществление классовой. Коллективная воля (воля класса, общества, народа), реально существуя, то есть выполняя свои

социальные функции через волю личности, действует как должное, необходимое. Однако, она может быть осуществлена личностью различными возможными путями, которые существуют в рамках наличествующей необходимости. Поэтому, личность, осуществляя общую волю, может проявить и свою индивидуальную волю, действует свободно. Личность

всегда выступает индивидуальным субъектом общественной жизнедеятельности. Любое действие – это всегда проявление

индивидуальной воли, которая неизбежно скрещивается с волями других людей, класса, общества в целом. В этом случае возникает проблема

социального регулирования деятельности людей. Классово –

господствующая воля, объективированная в юридическом законе, ставит личность перед необходимостью следовать определенным правилам, нормам, требованиям, в осуществлении которых личность проявляет свою волю. Такая коллективная воля действует как генеральная тенденция и, осуществляясь через индивидуальные воли, предоставляет индивиду возможность свободного (в рамках существующей необходимости) выбора определенной линии поведения, осуществления своей воли. При этом

человек тем свободнее, чем большего развития достигла его воля, чем полнее в его деятельности выражается необходимость, чем шире он использует в ней возможности, вытекающие из его принадлежности к определенному классу, из места и роли этого класса в исторически определенной системе

общественного производства. Воля личности выступает при таком рассмотрении частью силы, созидающей историю постольку, поскольку ее «…индивидуальная активность увеличивает социальную силу классового движения, вылившегося в определенный исторический результат» (См.:147,

с. 36). Вместе с тем, классы, народные массы, являясь субъектом истории,

своей деятельностью и волей, при зрелости объективных условий,

опосредуют направление, ход, результаты исторического процесса в целом. Как и индивидуальная воля, социальная воля формируется под воздействием «особых жизненных обстоятельств», является продуктом общественных отношений каждого данного общества. Основой единства воли личности и воли класса является общность их содержания, которое в конечном счете определяется системой социальных и экономических отношений данного общества, условиями бытия класса. Однако, это единство диалектично и содержит в себе моменты различия:

– По объему. Воля класса есть концентрированное выражение

интересов и потребностей воль всех членов класса. Она – общая для всех представителей класса и имеет в сравнении с индивидуальной более широкую социальную базу.

– По субъекту. Субъектом классовой воли как коллективного образования является человеческая общность. Субъектом индивидуальной воли – личность.

– По способу формирования. Индивидуальная воля формируется в процессе онтогенеза через включение индивида в различные виды деятельности и общественные отношения, под воздействием процессов воспитания и самовоспитания. Воля класса – продукт деятельности обособившегося единичного – социальной организации, политической

партии, которая на основе выявления и учета интересов всех членов класса,

вырабатывает общеклассовую волю, действующую как генеральная тенденция.

– По значимости отражаемого. Воля класса отражает кардинальные потребности и интересы класса как целого. Воля личности отражает индивидуальные потребности и интересы. Но, в силу того, что личность – всегда имеет определенную классовую принадлежность, ее воля есть осуществление и выражение классовой воли.

Воля личности имеет выраженную индивидуальную окраску, и в этом она богаче воли класса, которая лишена ее индивидуально – типических характеристик.

Подводя итог вышесказанному, следует отметь следующее: воля коллективного субъекта – это такая характеристика, составляющая его деятельности, которая направлена на преобразование действительности в интересах и целях общности, а также на ее самоизменение. Социальная общность становится подлинным субъектом социальной активности только тогда, когда она овладеет самосознанием и волей, способных выразить и осуществить ее, то есть когда она выступает субъектом рефлексивной воли. Социальная воля – один из важнейших факторов, превращающий стихийную народную массу в организованное состояние, формирующий социальную общность в субъект социальной активности, осознающий свои цели и

способный претворить их в жизнь. Воля общности – это ее целенаправленная устремленность на изменение наличного бытия, это показатель зрелости, организованности, готовности и способности класса осуществить социально значимые действия. В таком понимании коллективная воля является составляющей субъективного фактора общественного развития. От

субъективных носителей социальной воли (их социальной принадлежности, преследуемых целей и интересов) будет зависеть направленность этой воли и ее роль (прогрессивная или реакционная) в жизни общества, в общественном развитии.

ГЛАВА II. СОЦИАЛЬНАЯ ВОЛЯ

2.1 ПОНЯТИЕ И ТИПОЛОГИЯ СОЦИАЛЬНОЙ ВОЛИ

Анализ проявлений коллективной воли на примере классовой воли показывает не только наличие некоторых общих механизмов социальной воли, но и существенные различия в актах и способах осуществления коллективной воли, в зависимости от уровня и типа субъекта коллективной воли. Попытаемся рассмотреть социальную волю уже не через призму проблемы «индивидуальное – общественное», а с точки зрения сущности самого социального и ее уровней дифференциации.

Понятие «социальная воля» имеет широкий и узкий смысл. В широком смысле всякая воля человека является социальной, так как она обусловлена

определенной общественной и культурной средой. В узком смысле

социальная воля есть воля коллектива людей, в отличие от воли индивида в относительном одиночестве или в его отношении с другими индивидами и коллективами. Любая общность людей, как организованная, так и

неорганизованная, обладает определенной волей. Конечно, воля индивида в различных социальных общностях, а также воля самих этих коллективов в целом имеют свои особенности, которые необходимо учитывать. Волей обладают все общности людей, начиная от первичной (семья), переходя к более сложным (производственные, военные и т. п.) и кончая самыми крупными общностями, такими как нация, класс, государство, общество в целом.

В этом специальном смысле социальная воля имеет массу

опосредований. Это, прежде всего, воля – как выражение осознанных объективно назревших потребностей и интересов. Затем – воля как

целенаправленная, осознанная, активная деятельность людей по достижению ими поставленных целей. Далее, воля – как способ соединения познания и практики, как механизм двухсторонней связи первого и второго.

Социальную волю можно рассматривать и как свойство социальной общности, активизирующее его деятельность в процессе достижения поставленной цели. Социальная воля может проявиться в игнорировании, пренебрежении объективно назревшими потребностями и интересами – воля как произвол. Существуют и другие аспекты социальной воли.

Как показывает анализ, социальная воля – это одно из свойств всякого социального субъекта (человека, определенной относительно обособленной

социальной общности людей: народности, нации, класса, партии, государства, общества в целом), непосредственно влияющее на характер деятельности этого субъекта. Как специфическая сторона социального субъекта, воля является одним из моментов, обусловливающим его различие или сходство с другими субъектами и проявляется во взаимодействии с ними. Воля социального субъекта, как выражение его осознанных интересов является не только моментом «выбора пути», мобилизации сил и средств для достижения потребностей и интересов, но и фактором, активизирующим деятельность субъекта в этом направлении. Социальные потребности и интересы выступают побудительной силой развития общества. Стремление к развитию общества, кристаллизуется прежде всего через интерес, а воля опосредует этот интерес. Историческая роль социального субъекта

определяется его положением в обществе, его потребностями и интересами. В воле интересы выступают как осознанные и соподчиненные.

Как уже подчеркивалось, социальная воля в общесоциологическом плане есть взаимодействие ее двух моментов: индивидуального и коллективного. В свою очередь, индивидуальный момент социальной воли имеет по крайней мере такие опосредования: проявление воли по отношению к самому себе, как самопринуждение; проявление воли по отношению к другому человеку; как взаимодействие воли двух человек; как взаимодействие воли человека с волей той или иной социальной общности

людей, в которую данный человек либо входит, либо не входит.

Коллективный момент социальной воли имеет несколько звеньев опосредований. Со стороны коллективного (и массовидного тоже) момента социальная воля выступает как объединенная, интегрированная воля составных элементов данной социальной общности людей. С этой точки зрения социальная воля содержит в себе общие моменты воли индивидов, входящих в данную социальную общность. Далее, коллективный аспект социальной воли предстает перед нами как особое свойство воли, не являющееся ни свойством воли индивидов, входящих в данную общность, ни особым свойством волевых процессов, а представляет собой те сознательные

избирательные активные связи между людьми, которые и составляют волевые отношения. Коллективный аспект социальной воли есть не только сторона сознательной деятельности данного социального коллектива, данной

социальной общности, но и основа его функционирования как самоуправляемой системы.

Социальная общность может фрагментироваться на разные группы. Каждая группа и каждый индивид в отдельности представляет данную социальную общность как целое, в котором каждый член является частью,

отражающей тип социальной общности, и сам отражается в функционировании этой общности.

Социальная воля в данном аспекте выступает не просто как сумма индивидуальных воль, а как определенная система. Иначе говоря,

социальная воля как единство ее индивидуального и коллективного аспектов выступает как воля «внутри» себя и в то же время как воля в отношении к

другому (или другим) социальному субъекту. С одной стороны,

соответствующие социально – волевые процессы связывают и в известной степени гомогенизируют данную социальную общность, порождают у ее членов однородные, сходные побуждения и акты поведения. С другой стороны, социально – волевые процессы в силу наличия возможностей

выбора, порождают у членов данной социальной общности

противопоставление или обособление себя в отношении другой социальной общности, другого коллектива по каким-либо признакам.

Однако, во всех случаях социальная воля любой относительно обособленной общности людей утверждается и функционирует через посредство социально – психологического механизма идентификации, обусловившего разделение на «мы» и «они», путем уподобления внутри и отличия от других общностей людей.

Все социальные общности людей различаются по всему социально – историческому происхождению, по социальной структуре (численность, степень устойчивости, охватом большей или меньшей территории

проживания, организованности и пр.) и по степени автономности. Диапазон отношений между социальными общностями может быть самым различным и колебаться от прямой вражды (антагонизма) до содружества. В рамках этого диапазона отношения между социальными общностями могут иметь массу оттенков, нюансов. Далее, отдельный индивид может одновременно быть членом социальных общностей разного типа и порядка. Эта

множественность и взаимопересечение различных социальных субъектов и еще более многочисленное разнообразие их взаимодействий и отношений накладывают свой отпечаток на формирование и функционирование социальной воли.

Социальная воля является стержнем саморегулирующейся системы – социального субъекта.

Рассмотрим особенности основных субъектов социальной воли.

Государственная воля. Традиционно определяется как

объективированное (проявленное вовне) выражение политического и правового сознания доминирующего класса или социального слоя, его активное желание (воление) воздействовать на общественные отношения во имя достижения определенных целей. Поэтому право всегда имеет целевое назначение, а цель в праве выражает не просто сознание, она выражает определенный осознанный интерес.

Подчеркивая социальную целенаправленность права, закрепление в нем осознанного интереса и активное стремление достичь этого интереса определенными средствами, право зачастую трактуется как специфически выраженная, действенная, государственно организованная воля. Посредством этой государственной воли, выраженной в праве, интересы,

экономические потребности развития общества находят свою объективизацию в праве, в частности в правовых нормах.

Существенным признаком, особенностью «государственной воли», следовательно, является то, что воля доминирующего социального слоя возводится в закон, что в ней господствующий слой поднимает свою волю на ступень высшего и нерушимого принципа, охраняемого от нарушений всеми средствами, всей силой государства.

Государственная воля является разновидностью общей воли

господствующей социальной группы, вместе с тем не может полностью с ней совпадать. Прежде всего потому, что не всякая общегрупповая или классовая воля есть государственная воля, так как последняя выражается только

государственными и прежде всего законодательными органами. Государственную волю нельзя также отождествлять с субъективными устремлениями отдельных социальных групп. Так например, буржуазия, как

только стала доминирующим классом, всегда стремилась к

самоутверждению, но в силу сопротивления значительной части масс, вынуждена была идти на компромиссы, не ограничиваясь только

декларированием, вводя всеобщее избирательное право, свободу слова, печати, охраняя основные права человека.

Следовательно, реальное соотношение социально – классовых сил в обществе определяет и содержание государственной воли, выраженной в законе, особенно в конституциях. Если в конституциях, выражающих государственную волю, мы встречаем развернутую систему прав и свобод для граждан, то это не продукт благих намерений доминирующего слоя, а результат длительной и упорной борьбы за эти права, результат действительного баланса в обществе интересов различных социальных групп.

В праве, как разновидности государственной воли, выражается воля прежде всего господствующей социальной группы. А институализируется эта воля с помощью элитной части социальной группы.

Анализ соотношения воли социальной группы и воли элиты можно вести по четырем направлениям: социальный состав элиты; степень автономии воли и решений этой элиты по отношению к воле всей социальной группы; насколько элита представляет интересы социальной группы; насколько воля элиты соответствует интересам цивилизационного развития общества.

Исследование социального состава элиты не представляет особой трудности, так как в ее составе находятся либо непосредственные представители данной социальной группы, либо правоверные представители из других социальных слоев общества (например из числа интеллигенции, интеллектуалов).

При анализе соотношения воли элиты власти и воли доминирующей группы следует иметь в виду, что в связи с относительной текучестью власти из одной области в другую, а также в связи с возможностью перехода одного вида власти в другой надо, с одной стороны, различать власть как атрибут доминирующей группы и правление как атрибут элиты, а с другой стороны – взаимодействие между властью и правлением. Основные взаимодействия между властью и правлением идут по следующим линиям: общая

зависимость политического процесса принятия государственного решения от

социального доминирования; активное укрепление социального доминирования повседневными решениями элиты власти; относительное ограничение социального доминирования этими решениями элиты. Но в целом и в тенденции элита власти выполняет волю и отвечает интересам доминирующей группы.

При анализе представительства интересов доминирующей группы элитой власти следует иметь в виду сложность и противоречивость этих интересов. Наряду с существующей в нашей литературе градацией интересов: ближайшие и отдаленные, основные и не основные и т. д., следует иметь в виду и так называемые «интересы системы», относящиеся к

защите определенного типа общественных отношений и «текущие

интересы», выражающие текущее распределение разных ценностей в рамках данного типа социально-экономических отношений.

Наконец, говоря о том, насколько воля элиты соответствует интересам цивилизационного развития, следует иметь в виду, что здесь имеются две стороны этого вопроса. Субъективно и воля элиты власти, и воля доминирующей социальной группы всегда, когда речь идет именно о государственной воле, направлена на то, чтобы закрепить параметры сложившейся социальной системы. С другой – объективно, зачастую вопреки и воле элиты и воле доминирующей социальной группы, их действия могут создавать условия, приводящие к мутациям и изменениям основ системы. В итоге может осуществиться перехват власти контрэлитой и существенные трансформации в механизме государственной воли через изменение системы права и структуры государственной власти.

Другим важным видом социальной воли является воля нации.

В воле нации, как социальной воле, проявляется воля не отдельных индивидов, входящих в эту относительно обособленную социальную общность людей, не отдельных лиц, а воля всей нации в целом. Воли индивидов в воле нации также достигают не того, чего они хотят, а спаиваются в одну общую равнодействующую. Воля нации есть реальная равнодействующая воль всех индивидов, входящих в данную нацию, и как таковая воля нации включает в себя волю всех социальных классов, слоев и групп населения, входящих в данную нацию.

Воля нации в обычных условиях цивилизационного развития в своей основе всегда противоречива.

Воля нации представляет собой ту часть сознания, которая выражена уже в действии или руководит, направляет деятельность этой социальной общности людей в определенном направлении.

Воля нации формируется прежде всего под влиянием ее интересов. А интересы нации – это, в первую очередь, интересы ее существования и развития, и, как таковые, они определяются всей системой социальных условий жизни общества. Они непосредственно обусловлены социальными потребностями существования и развития нации, как относительно обособленной общности людей и, с другой стороны, направлены на удовлетворение этих потребностей.

Потребности нации (как специфической социальной общности людей,

отличающей ее от других общностей и делающей эту общность относительно обособленным коллективом, спаянным определенным

единством) лежат в основе ее интересов, составляют их главное содержание. Однако потребности нации и ее интересы не тождественны. Интересы нации включают в себя не только потребности, но и пути и средства их удовлетворения, то есть момент перспективы развития нации.

В основе интересов развития нации лежит такое развитие событий, которое способствует ее самоутверждению в обществе, наиболее свободному проявлению ее способностей. С другой стороны, в интересах развития нации лежит и ее обогащение передовыми элементами, достижениями и опытом других наций, общения и сближения с ними. Всякое национальное каждого народа выражает в конечном счете общечеловеческое содержание, но это общечеловеческое окрашено всякий раз в своеобразные национальные цвета.

Интересы нации, интересы ее развития включают в себя,

следовательно, рассмотрение потребностей, путей и средств их реализации, перспектив ее развития и т. д. Интересы не существуют помимо людей, ибо это прежде всего интересы их существования и развития. Однако на этом основании нельзя истолковывать интересы как заинтересованность субъекта. Заинтересованность включает в себя осознание интереса, но последний может существовать и не будучи социально осознанным.

Следует также различать интерес и желание. Желание всегда выступает в субъективной форме, через «желающего». Но существование интереса возможно и без заинтересованного, если этот интерес не воспринят субъектом и не принял форму заинтересованности.

Осознанный интерес принимает форму цели, побуждает к действию. Это побуждение к действию и принимает форму воли. Всеобщее выражение воли индивидов той или иной нации в истории складывалось, как правило, стихийно.

Вместе с тем осознанный интерес не тождественен объективному интересу, а более или менее полно, адекватно его отражает. В этом смысле можно говорить о степени осознания субъектом его подлинных интересов. Осознанный интерес обладает относительной самостоятельностью и, в свою очередь, воздействует на деятельность субъекта. Это выражается в том, что, во-первых, его деятельность приобретает целенаправленный, устремленный, избирательный характер. Во-вторых, повышается его активность. В-третьих, позволяет действовать так, чтобы не было излишней траты сил и энергии. Верное понимание интересов обеспечивает значительное повышение эффективности человеческой деятельности, скорейшее осуществление тех или иных интересов при меньшей затрате средств и сил.

При рассмотрении формирования социальной воли нации следует иметь в виду прежде всего, психический склад нации. Последний представляет собой относительно устойчивое в изменяющемся многообразии психической жизни данной нации и проявляющееся в формах, закрепляющих на этом уровне общественного сознания информацию об условиях, исторически являющихся общими для данной нации. В

социальную волю нации входит и отражение общих социально – значимых

возбудителей на «эмоциональном» уровне, а также и их

несистематизированные интеллектуальные отражения. Включаются в социальную волю нации и некоторые явления психики и поведения, характерные непосредственно для взаимодействующей группы людей, объединенной в данную нацию.

Одной из форм проявления психического склада нации является характер нации. В последнем, как устойчивой системе свойств,

определяющей последовательную линию поведения представителей той или иной нации, особенно выделяются волевые свойства нации. Элементами социальной психологии нации служат социальные привычки как

определенный способ реагирования людей на воздействия и требования общества. На общественное воздействие та или иная нация в целом и ее представители в отдельности реагируют определенным мысленным, эмоциональным или практическим сходным образом. Национальный обычай – одна из общественных форм, где происходит сознательное закрепление социальных привычек. Если привычки в значительной мере есть стихийные реакции на условия жизни нации, то обычаи – это тоже своего рода привычки, но они носят характер сознательно действующих мотивов и требующие сознательного выполнения всеми, объединяемыми данной нацией. Общественное значение привычек для социальной воли нации состоит в том, что они фиксируют предшествующий опыт, переносят его из прошлого в настоящее и тем самым либо облегчают, либо затрудняют (обычаи – пережитки) борьбу сегодняшнего дня.

При рассмотрении других социальных субъектов обращает на себя внимание такой тип социальной воли, как воля класса. Мы кратко проанализировали этот тип в предыдущей главе, взяв данный феномен за основу общей модели волеполагания социального субъекта. Поэтому более останавливаться на этом не будем.

Еще один важный тип социального субъекта носит исторический характер. Это такая архаическая социальная организация, как род и соответствующий ему тип воли.

Общая воля рода – та самая примитивная форма единой коллективной воли, еще не освещенная самосознанием, выполняющая самые простые

функции: поддержание внутриродовой жизни, регулирование

внутриобщинных связей и отношений, а также отношений между родами. Индивидуальные воли были полностью растворены в ней, действия всех членов общины были строго регламентированы этой общей волей, которая оставляла минимум простора для индивидуального волеизъявления: «Внутри племени и рода действовали подчинение и подражание и не действовали покорность и неповиновение» (См.:111, с. 217–218). Этот тип коллективной воли играет определенную роль в развитии общества. Однако, в силу того, что первобытный человек по существу находится в плену у внешних сил, делал лишь первые шаги в познании объективных законов природы и

общества, только начинал приобретать знания и развивать свое мышление – воля его была крайне неразвита и не могла предопределить общественный прогресс, она была слепа. До тех пор пока природные и общественные законы были не познаны человеком, они действовали слепо, властвовали над его волей, «но раз мы познали их, поняли их действие, направление и влияние, – пишет Ф. Энгельс, – то только от нас самих зависит подчинять их все более и более нашей воле, и с их помощью достигать наших целей» (См.:152, с. 290). Общая воля рода была порождением жесткой

необходимости, а не результатом сознательного творчества входящих в род индивидов. Такая воля была непременным условием существования рода как целого, она сплачивала род в самостоятельную единицу, обеспечивала единство его мыслей и действий, отличала одно племя от другого.

Заключая параграф, заметим, что типология социальной воли может дифференцироваться не только в зависимости от уровня социальной организации и типологии социальных субъектов, но и по предмету деятельности – в зависимости от содержания предметной деятельности: экономической, политической, нравственной, религиозной, художественной,

научной. При классификации волеполагания по сферам предметной

деятельности основные уровни волевой регуляции могут быть отнесены как к индивидуальному, так и к коллективному субъекту. Представляя такую типологию в виде таблицы, мы получим следующую схему:

Сфера предметной деятельности
Уровень субъекта волевой регуляции	Политическая	Экономичес-кая	Нравственная	Религиоз-ная	Художественная	Науч-ная
Индивидуальный
Социальный (соответствующие типы социальных субъектов)

Таким образом, в процессе цивилизационного развития, мы имеем дело, по мере дифференциации предметной деятельности и социальных отношений, растущее и усложняющееся многообразие социальных воль. Но есть ли в этом процессе какой-то прогресс? Попробуем ответить на этот вопрос в следующем параграфе.

2.2 ВОЛЯ И ЦИВИЛИЗАЦИОННОЕ РАЗВИТИЕ

Понимание воли как необходимой составляющей деятельности субъектов, а именно ее субъективно – исполнительской составляющей, позволяет рассмотреть волю как необходимый компонент исторического развития человечества. Развитие человечества в целом характеризуется возрастанием воздействия сознательного начала, возвышением роли человеческого фактора как решающей силы всех перемен в общественной жизни.

С этим согласны представители почти всех широко известных методологических парадигм социального анализа.

В классическом рационализме и в марксизме прогресс индивидуальной

воли связывается с развитием воли социальной и развертыванием

потенциала разума в историческом процессе. Разум практический все более

осеняется творческими возможностями теоретического мышления и организует социальный мир на разумных началах.

В конечном итоге весь ХХ век прошел под знаком интенсивного развития организационно – управленческих начал во всех сферах жизни общества. Государственный социализм культивировал развитие плановых начал на всех уровнях жизни, во всех социальных группах общества. Капиталистическое общество интенсивно развивало и развивает различные

версии менеджмента и стремится распространить их из сферы

экономической жизни в социальную и политическую. При всех различиях оснований организации общественной жизни и основополагающих ценностей в современных формационных состояниях, общим для них остается нарастающая роль самих рациональных факторов в организации социума. Основной дилеммой при этом предстает противоречие между растущей сферой организованного социального бытия и растущей и усложняющейся сферой хаосогенных факторов природного и социального мира. Противоречие развивается неравномерно, время от времени принимая формы «вызовов цивилизации». В эти периоды роль и значимость социально – волевых атрибутов цивилизации существенно возрастает.

Таков общий концептуальный подход в интерпретации цивилизационной миссии социальной и индивидуальной воли. Он реализуется в стадиальной (формационной) и цивилизационной версиях социального развития. На чем мы далее более детально остановимся.

В классическом и современном волюнтаризме социальная и

индивидуальная воля (воля героев, сверхлюдей) выступает как главный цивилизирующий или децивилизирующий («восстание масс») фактор мировой истории, в зависимости от того, с какой версией волюнтаризма (рациональной или иррациональной) мы имеем дело. Не смотря на не слишком большую популярность волюнтаристских концепций у теоретиков, он достаточно влиятелен и распространен среди прагматиков – политиков и

среди масс населения, в особенности в периоды «цивилизационных вызовов».

В футурологической современной литературе в качестве мегатенденций рубежа XX и XXI веков прогнозируется формирование неоиндивидуализма и рационально – волюнтаристических установок: «Именно человек в первую очередь меняет себя, а потом уже общество. Отдельные личности сегодня более эффективно могут осуществлять изменения, чем большинство учреждений. 90-е годы характеризуются новым отношением к личности как основе общества и главному преобразователю» – отмечают широко известные на Западе футурологи, – «По мере развития процесса глобализации парадоксальным является то, что отдельные личности становятся более значимыми, приобретают большее

могущество»[52]. В этих словах так и слышится парафраз известной концепции «героев и толпы», где герои, вооруженные современными компьютерными и информационными технологиями и, конечно же, опирающиеся на установки глобальной и экологической ответственности, попытаются преподать человечеству новые уроки.

Остановимся более подробно на рассмотрении цивилизационной миссии воли, как она видится в упомянутых доктринах.

Рассматривая классическую рационалистическую парадигму, в которой представлена проблема воли, мы можем за исходные взять ментальные основания цивилизационного процесса и прослеживать их внутреннюю эволюцию, экспонирующуюся на социум. В этом случае мы можем, например, отталкиваться от веберовской типологии социального действия (целерациональное, ценностнорациональное, аффективное, традиционное) и выстраивать сопряженную с ней типологию социальной (и индивидуальной) воли, которая выступает и как итог определенного цивилизационного развития, и как условие его воспроизводства и последующего развития.

Вместе с тем, значительным влиянием пользуется социальноконфронтационный подход, рассматривающий цивилизационное развитие как итог содержательного и развивающегося социального конфликта. В качестве основных конфликтующих сторон выступают классы (марксизм) или элита и массы (элитистские концепции). Но в любом случае здесь

существенным, если не основополагающим моментом выступает

прогрессирующая социальная (классовая, государственная, элитарная) воля. Ей придается либо самодовлеющее цивилизационное значение, либо она выступает рефлексивным моментом объективного процесса развития, который в последующем органично в него включается и сам прогрессирует. В таком случае объективный процесс социального развития, не смотря на отдельные попятные движения, в общем и целом носит прогрессивно

направленный характер: «В общих чертах, азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить как прогрессивные эпохи экономической общественной формации»[53].

В марксистской философской литературе общественный прогресс понимается как необходимый, закономерный процесс поступательного развития общества, возвышения его от более простых форм общественного устройства к более сложным, переход от низших ступеней к высшим, процесс, который осуществляется деятельностью народных масс.

Большая группа отечественных философов связывает прогресс человеческого общества с развертыванием свободы, видят во все более полном развертывании свободы магистральную линию поступательного движения человечества. Указанная точка зрения связана еще с именем Гегеля, увидевшим во всемирной истории «…прогресс в сознании свободы, – прогресс, который мы должны познать в его необходимости» (См.:37, с. 19). В социальном аспекте прогрессивное развитие человечества определяется все в большей мере способностью людей к осуществлению свободной деятельности, в основе которой лежит познание законов природного и общественного развития. Пониманию прогресса как осуществления человеческой свободы посвящены работы Б.Ф. Поршнева, И.Я. Левяша, Л.В. Николаевой и др. Так, Б.Ф. Поршнев указывает, что вся всемирная история есть возрастание свободы; И.Я. Левяш указывает на свободу как на то, что составляет «…содержание общественного прогресса» (См.:111, с. 214–223; 68, с. 84). Какова же роль и место воли в развертывании

человеческой свободы как сущности поступательного развития

человеческого общества? Как влияет волевая компонента на социальный прогресс?

С этой точки зрения общественный прогресс представляет собой взаимодействие двух сторон: объективных условий и субъективного фактора. При зрелости объективных условий решающая роль в

осуществлении прогрессивных преобразований отводится деятельности народных масс, то есть субъективному фактору, собственно человеческому началу. «Субъективному фактору принадлежит определяющая роль в осуществлении возможностей, созданных объективными условиями, – пишет Н.М. Маковка, – Причем выбор и реализация этих возможностей происходит только через деятельность и борьбу людей за свои цели и идеалы» (См.:81,

с. 138). Под субъективным фактором понимается живая деятельность людей: их стихийная и сознательная, целенаправленная активность, осуществляемая в рамках объективной необходимости. Так, Л.И. Чинакова видит в субъективном факторе «свойства субъекта быть двигателем какого-либо изменения,… деятельность в виде реального процесса» (См.:145, с. 95–96). Г.Е. Глезерман, А.К. Уледов пишут о субъективном факторе как практической деятельности людей, направленной на достижение поставленных целей, порожденных, в свою очередь, условиями их материального бытия. Н.М. Маковка определяет субъективный фактор как качественную характеристику субъекта деятельности, как высшее

проявление его свойства. В качестве составляющих субъективного фактора, таким образом, берутся «свойства, качества, состояния» действующих

социальных субъектов, которые проявляются в деятельности: организованность, воля и энергия, настойчивость, решимость, идейная и моральная вооруженность людей, их политическая зрелость и т. д. (См.:137, с. 51).

В субъективный фактор общественного развития включается,

следовательно, как живая (сознательная и стихийная) деятельность людей, так и сами люди – субъекты деятельности с их свойствами, уровень их сознательности и организованности, а также их воля как неотъемлемое свойство, характеристика субъектов любой степени модальности, и составляющая их деятельности. Конечно, о воле как составляющей субъективного фактора можно говорить лишь в связи с сознательной

деятельностью, направленной на достижение поставленных целей.

Говоря об общественной роли коллективной воли, исследователи рассматривают ее как момент субъективного фактора, играющего роль внутренней субъективной силы в развитии общества. Воля, по их мнению, как бы аккумулирует, концентрирует в себе дух эпохи, сообщает субъективному фактору напряженность, стремительность, решительность. Исходя из этого, воля, в одном из своих аспектов, определяется как движущая сила общественного прогресса (См.:109, с. 19; 60, с. 101; 16 а, с. 145).

На основе анализа представленных работ данной ориентации можно заключить, что процесс развития человеческого общества, носящий естественно – исторический характер, по сути своей объективный, в значительной степени опосредуется субъективным фактором, то есть собственно сознанием и волей действующих субъектов. Это кажущееся

противоречие между субъективным и объективным разрешается исторической практикой многих поколений людей. По мере развития человеческого общества, перехода его на все более высокие ступени социального творчества расширяются и углубляются знания людей о социальных и природных законах, возрастает степень их свободы,

усиливается роль субъективного фактора развития. А субъективная сторона исторического творчества масс всегда, во все эпохи, когда в меньшей, когда

в большей степени связана с волевым моментом их деятельности. Особенность субъективного фактора и всех его составляющих как раз в том и заключается, что он, будучи производен от объективных условий, детерминирован ими, сам в свою очередь их опосредует. Субъективный фактор – активная сторона общественного развития и ему отводится основная роль в производстве самого содержания необходимых исторических изменений (См.:145, с. 103).

Итак, в качестве субъективного фактора человеческой истории выступают реально действующие субъекты, производящие изменения в наличном мире, преследующие определенные цели или действующие стихийно. Воля как составляющая деятельности общественного человека, как неотъемлемая характеристика, качество субъектов различной модальности является необходимой составляющей субъективного фактора. Говоря о воле как о составляющей субъективного фактора общественного развития, следует иметь в виду коллективную волю, прежде всего волю наций, классов, государства, ибо именно взаимодействие основных субъектов воли является движущей силой исторического развития. Иными словами основными субъектами исторического действия являются народные массы и представляющие их интересы великие личности. Великий человек – герой не в том смысле, «…что он будто бы может остановить или изменить естественный ход вещей, а в том, что его деятельность является сознательным и свободным выражением этого необходимого и

бессознательного хода. В этом – все его значение, в этом – вся его сила» (См.:107, с. 333). Именно в облике героя, писал В.И. Ленин, «воля сотен и десятков тысяч может выразиться в одном лице»[54]. Поэтому, именно единая, общая воля народа – важный фактор прогрессивного развития общества. Воля каждой отдельной личности также является составляющей

субъективного фактора, как часть целого, и в той мере, в какой индивид своей индивидуальной деятельностью оказывает воздействие на общий ход событий. Исходя из такого понимания воли, она выступает той компонентой субъективного фактора, которая активизирует его действие, направляет его на осуществление поставленных целей, придает ему организованность и сплоченность. Следовательно, общественный прогресс как развертывание человеческой свободы, расширение власти человека над внешней необходимостью, связан с деятельностью воли. Воля как субъективно – исполнительская составляющая деятельности – непременное условие достижения человеком как внутренней, так и внешней свободы. «Воля без свободы, – указывал Гегель, – представляет собой пустое слово, и точно также свобода действительна лишь как воля, как субъект» (См.:36, с. 32).

Таким образом в марксизме выделяется три исторических типа общественного прогресса, в рамках которых происходило развертывание свободы, «…деятельным проявлением которой как раз и является труд» (См.:88, с. 110). Это – первобытнообщинный, антагонистический и коммунистический типы общественного прогресса. На каждом из указанных этапов прогресса общества роль воли, как его необходимой составляющей, была неоднозначна, да и сама она как сложное социальное образование не оставалась неизменной, наполняясь разным содержанием, имела различных носителей, направлялась разными целями, в силу чего имела разную направленность, подчас противоположную. С прогрессом общества происходило и развитие воли как необходимой составляющей этого процесса, важнейшего элемента субъективного фактора. Поэтому каждому типу общественного прогресса соответствует свой тип коллективной воли, по мере развития общества происходит нарастание волевого потенциала, его

качественные изменения, прослеживается тенденция к расширению социальной основы коллективной воли, к единению воли.

На первобытной стадии развития человеческого общества прогресс осуществлялся очень медленно. Первобытные люди по характеру своей жизнедеятельности, по уровню развития сознания были еще очень близки к животному царству. «Первые выделившиеся из животного царства люди во всем существенном так же несвободны, как и сами животные; но каждый шаг вперед на пути культуры был шагом к свободе» (См.:152, с. 116, 183). В первобытном обществе существовали весьма ограниченные возможности для развития личности, отдельные индивиды жестко привязаны к целому – роду, но связь эта в силу неразвитости самосознания не была основана на сознательном единении личности и рода, на единении их воль. Она была подобна связи пчелы с пчелиным ульем. «Та форма кооперации в процессе

труда, которую мы находим на начальных ступенях человеческой

культуры… покоится, с одной стороны, на общей собственности на условия производства, с другой стороны – на том, что отдельный индивидуум еще столь же крепко привязан пуповиной к роду или общине, как отдельная пчела к пчелиному улью» (См.:84, с. 346). Родоплеменные коллективы, – отмечает К. Маркс, «…покоятся или на незрелости индивидуального

человека, еще не оторвавшегося от пуповины естественно – родовых связей с

другими людьми, или на непосредственных отношениях господства и подчинения» (См.:84, с. 89). Сознание первобытного человека неразвито, синкретично. А в силу этого неразвита и воля. Первобытные люди

объединены деятельностью, которая носит коллективный характер. Однако, коллективная форма деятельности была средством выживания в борьбе с силами природы, а не результатом свободного волеизъявления. При такого рода деятельности трудно говорить о сознательном формировании общей воли. Род действует как нерасчлененное целое, как субъект общей нерасчлененной воли. Воля рода не была освещена самосознанием, имела форму табу, морального запрета, и в силу этого выполняла роль регулятора исполнения обрядов, традиций. Не могло быть и речи о принятии или непринятии воли рода отдельными индивидами. Она обязательна для исполнения, тот кто попытался бы выступить против нее, «…против неодолимой силы обычая, обречен на изгнание и смерть» (См.:111, с. 214). Человек в условиях первобытности был еще более несвободен, чем в рабовладельческом обществе. Свободным и независимым он, как показывает Б.Ф. Поршнев, выступал только по отношению к внешним врагам. Итак, в первобытном обществе имеет место крайне неразвитая форма коллективной воли – единая (общая) коллективная воля рода. Индивиды не осознают себя в качестве самостоятельных, активных деятелей, а лишь как часть целого – рода. При этом, сознание «мы» является более поздним, чем «они». Осознание себя как род формируется от противоположного: осознание другого рода как «они», то есть не «мы». Неразвитое самосознание лежит в основе неразвитой воли каждого и рода в целом, индивидуальные воли полностью растворены в воле целого – рода. «Племя оставалось для человека границей как по отношению к иноплеменнику, так и по отношению к самому себе: племя, род и их учреждения были священы и неприкосновенны, были той данной от природы высшей властью, которой отдельная личность оставалась безусловно подчиненной в своих чувствах, мыслях и поступках. Как ни импозантно выглядят…люди этой эпохи, они неотделимы друг от друга…»[55]. Следовательно, и воли членов рода всецело были подчинены воле рода, которая выступала некой высшей силой. Это единство воли, имеющее в своей основе жесткую необходимость, играло большую роль в функционировании рода как целого, в его борьбе за свое существование с силами природы и с врагами и выполняла, следовательно, роль силы, обеспечивающей целостность рода как целого. Общая воля рода, подчинение

членов рода вождю, выражавшему интересы и волю всего рода, регулировала внутриобщинные связи и отношения.

В силу изолированности первобытной общины, отсутствия связей между жизнью различных племен, жесткой ее локализованности, она была лишена всякой исторической инициативы. Таким образом, род хотя и действовал как субъект общей (единой) воли, но воля в условиях первобытного общества не была еще фактором прогресса в собственном смысле слова. Она возникала из жесткой необходимости, не являясь продуктом целенаправленной деятельности членов рода, результатом сознательного объединения их воль. Эта общая воля довлела над первобытным человеком, который во всем был ей подчинен. Она не

опиралась на развитое самосознание, не была направлена на осуществление

исторически значимых целей. Эта нерасчлененная общая воля была направлена не во вне, а главным образом, вовнутрь – на осуществление жизнедеятельности рода, на сохранение его как самостоятельного организма в борьбе с силами природы и внешними врагами. Однако, как бы неразвита ни была эта форма воли, она цементировала род, делала его более

жизнестойким, отличала один род от другого, лежала в основе действования рода как единого целого, была условием осуществления свободы, пусть примитивной, но свободы. Эта свобода завоевывалась всякий раз в трудовой деятельности людей. Благодаря изготовлению орудий труда первобытный человек выделился из животного царства, начал осваивать природный мир, подчинять его себе. Даже самое простое орудие труда, самая простая трудовая деятельность требовали от людей напряжения их воли. И. хотя, первобытное общество демонстрирует «…самое примитивное состояние социальной свободы, в которой отдельные элементы еще жестко, однозначно обусловлены трудовой деятельностью людей» (См.:68, с. 134), но продвижение в трудовой деятельности свидетельствует о развитии ее субъективно – исполнительской составляющей – воли, способствует этому процессу. Это вызывает и обратный процесс: усиление влияния волевого начала на расширение свободы, возвышение роли воли как фактора прогрессивного развития человеческого общества.

На смену архаичному обществу, где род выступал субъектом единой (общей) нерасчлененной воли, пришло классово и кастово –

дифференцированное общество, которое уже не выступает нерасчлененно – единым субъектом деятельности. Поэтому на смену общей воле рода как нерасчлененному целому приходит воля различных слоев и групп населения,

единая воля рода сменяется расчлененной волей социально –

дифференцированного общества. Общественное развитие в этом обществе протекает через посредство столкновения, противоборства различных социальных групп, их интересов и воль.

Рабовладельческое и кастовое общество имело более развитые по сравнению с первобытным строем производительные силы. Раб выступал более активным субъектом трудовой деятельности, в которой «…он реализовал существенно ограниченную, но более содержательную свободу, чем его предшественник в сфере труда – первобытный общинник «(См.:68, с. 143). Однако, ни в своем собственном сознании, ни в сознании своей эпохи раб не был личностью. По меткому выражению Ф. Энгельса, «в азиатской и классической древности преобладающей формой классового угнетения было рабство, то есть… присвоение их личностей «[56]. В силу неразвитости самосознания и непредставленности соответствующих социальных институтов, отсутствовала единая воля рабов как социальной группы. Однако, рабы не мирились с существующим положением вещей. Об этом говорят многочисленные восстания рабов, их борьба за свободу. Эту борьбу рабов можно рассматривать как свободную деятельность, проявление их свободной воли. Но их воля не являлась решающим фактором развития общества, ибо «рабы… никогда не могли создать сознательного

большинства, руководящих борьбой партий, – не могли ясно понять, к какой цели идут, и даже в наиболее революционные моменты истории всегда оказывались пешками в руках господствующих классов» (См.:75, с. 82). Субъекты без развитого самосознания не способны отрефлексировать свои

цели, не способны и к подлинно свободному волеизъявлению, осуществлению поставленных целей. Культура, образование, политическая жизнь были отчуждены от эксплуатируемых классов, являлись прерогативой имущих классов. А потому, рабы не могли осознавать себя как группу, социальный слой и не имели своей собственной корпоративной воли. Воля угнетенных была крайне неразвитой и ограниченной, либо интересами непосредственного освобождения, либо доминирующими моделями социального поведения и волеполагания. И все же осуществляемая в периоды выступлений рабов их воля изменяла социальные параметры функционирования общества, существенно дестабилизировала и

дезорганизовывало его. Восстания рабов (например, восстание Спартака) руководствовались непосредственно общим интересом, не имея каких-то далеко идущих целей и сопутствующей им общей воли, поэтому их ждало неминуемое поражение, обусловленное действием значительно более организованной и институализированной государственной воли.

Если рабы были не в состоянии освободить себя как класс, то «…крепостные средних веков в действительности постепенно добивались своего освобождения как класса»[57]. Но в условиях феодального общества

угнетенные слои действовали стихийно, их борьба не носила организованного характера, выступления были разобщены и были направлены не против феодального строя, в целом, а против отдельных феодалов. Отсюда, и отсутствие единой воли в рядах восставших. «Понятие «свобода» – постоянный спутник процесса осознания себя как личности имело самое простое содержание: свобода от помещика» (См.:78, с. 206). Завоевание и расширение свободы становилось результатом ожесточенной борьбы в социальных конфликтах, столкновения противоположных воль. И та доля свободы, которая представлялась феодализмом, диктовалась необходимостью развития самого феодального общества.

Историческое развитие вплоть до наших дней в значительной степени было обусловлено деятельностью властвующих социальных слоев и групп. Конечно, по сравнению с рабовладельческим обществом феодализм открыл более широкие возможности для развития производительных сил общества, дал большую свободу основной массе населения. Это, в свою очередь, способствовало не только совершенствованию институтов социальной воли господствующих слоев, но и воли угнетенных, борьба которых постепенно превращалась «…из борьбы против власти в борьбу за власть» (См.:111, с. 215).

Однако, легальные институты социальной воли подчиненных слоев и групп стали возможны фактически только с переходом человечества к капитализму. Капитализм создал высокоразвитые производительные силы, высокий уровень концентрации промышленного производства, что

способствовало организации, концентрации рабочих; создал огромные, по сравнению с предшествующими формациями, условия индивидуальной

свободы. Развитие капиталистического производства необходимо требовало обучения, образования широких масс, приобщения их к достижениям культуры и науки, что приводило к просвещению рабочих, формированию отвлеченного мышления, рефлексии и зачатков классового сознания и классовой воли. Крупное производство объединило, организовало рабочий класс, превратило его в самый организованный после доминирующего класса социальный слой. Благодаря созданию своих социальных и

политических организаций пролетариат смог выработать свое политическое сознание, осознать свои собственные интересы, сформировать собственную классовую волю, явившуюся одним из факторов превращения пролетариата из класса «в себе» в класс «для себя», становления его в качестве субъекта социальной воли. Демократическая республика и всеобщее избирательное

право по сравнению с крепостническим строем были громадным прогрессом: они дали возможность пролетариату достигнуть того объединения, того сплочения, которое он имеет. Ничего подобного даже приблизительно не было у крепостного крестьянина, не говоря уже о рабах.

Однако, как и в предшествующих формациях прогресс общества осуществлялся неравномерно. На более ранних стадиях капитализма интересы буржуазии, выражавшие более прогрессивные потребности

развития человеческого общества, совпадали в какой-то мере с интересами

других подчиненных сословий. Можно говорить в этой связи об определенном единстве воль различных сословий и классов, в основе которого лежали общие интересы и цели по разрушению доминировавших

феодальных общественных отношений. После политического самоутверждения буржуазии это единство нарушается и

институциализированная в государстве воля буржуазии меняет свою направленность, сосредоточиваясь прежде всего на реализации собственных социальных интересов. Общественное развитие в социальном аспекте вновь

возвращается к конфликту легитимных и нелегитимных или

полулегитимных институтов социальной воли. Однако, в отличие от предшествующих формаций воздействие подчиненных классов и слоев на ход социального развития, благодаря введенному социальному институту

гражданских прав и свобод, становится более значительным,

организованным, осознанным и приобретает характер

институализированного действия, направленного на завоевание государственной власти.

С другой стороны, воля пролетариата и других подчиненных

социальных слоев и групп постоянно встречает все более усложняющееся и социально – технологически оснащенное противодействие со стороны господствующей воли. На стороне последней – аппарат и институты государственной власти, право, средства массовой информации, огромные финансово – экономические ресурсы, позволяющие разрушать единство воли различных подчиненных социальных групп, ослабить ее влияние. В этих целях используются методы расслоения и разделения наиболее активных социальных групп, подкуп части руководителей и актива, проведение

политики «классового сотрудничества» и идеологического манипулирования. Таким образом, в условиях капиталистической общественно – экономической формации не может быть и речи о формировании общей воли в масштабах всего общества. Общественное

развитие осуществляется в результате столкновения воль противоборствующих классов. Но в отличие от предшествующих

антагонистических формаций, где воля основных слоев населения всецело была подчинена воле господствующих классов, ее роль видоизменяется. Наемные работники капиталистического общества, создавая свою

политическую инфраструктуру, становятся активным субъектом социальной воли. Не будучи доминирующим слоем, и, не имея поэтому возможности осуществить свою волю в общегосударственном масштабе, подчиненные слои как обладатели собственного социально-волевого потенциала становятся реальной силой, воздействующей на политическую систему и политическое развитие.

Итак, развитие социальных взаимодействий в условиях различных, сменяющихся формаций характеризуется возрастанием активности масс населения, расширением свободы, ростом организованности, развитием социальной воли основных субъектов исторического развития, усилением роли социально – волевой составляющей на ход общественного развития. Очень образно генезис воли подчиненных классов и групп в историческом развитии формаций обрисовал Б.Ф. Поршнев: «Вначале полная скованность трудящегося, работа лишь по чужой воле, минимальные возможности сопротивления угнетателям, затем все более широкое участие воли и активного мышления трудящихся в трудовом процессе, все более широкие возможности борьбы с угнетателями, борьбы, завершающейся победой революции трудящихся и эксплуатируемых масс во главе с пролетариатом и уничтожение всякой эксплуатации «(См.:111, с. 224) (Подчеркнуто мной – О.К.) Таким образом, по мере смены общественно – экономических формаций происходит усложнение и умножение форм и видов деятельности, осуществляемых людьми. Эти изменения, в первую очередь, охватывают сферу труда, развитие которого неизбежно способствует расширению свободы, развитию всех способностей человека, включая и его волю. Расширение же свободы означает ускорение общественного прогресса. С одной стороны, следовательно, прогресс общества как развертывание свободы, деятельным проявлением которой, по Марксу, является труд, означает прогресс самого человека, прогресс его воли, ибо с нарастанием свободы расширяются возможности и для осуществления своей воли,

усиливается ее сознательный, рефлексивный характер, ее роль как фактора, активизирующего прогресс. С другой стороны, происходит обратный процесс: развитая воля подчиненных классов и групп, как порождение общественного развития, начинает оказывать все большее воздействие на ход исторического развития, все в большей мере способствует расширению свободы, выступает действенным фактором освобождения населения от всех форм социально – экономического, политического и духовного принуждения

и подавления, опосредует движение общества по пути прогресса, противостоит организованной воле господствующих классов и групп, превращается во все более необходимый и значимый фактор общественного прогресса.

Представленная достаточно развернутая экспликация марксистской версии цивилизационной миссии социальной воли обладает, как всякая концепция, своими достоинствами и недостатками. Несомненно ее достоинством выступает апробация социальным действием. Разработанные В.И. Лениным применительно к условиям России

политические технологии захвата власти показали свою эффективность. Существенную роль в этих технологиях имеет фактор социально – классовой воли, получивший институциональное закрепление. Последующая практика социалистического строительства базировалась также на социально – волевом факторе, воплотившись в теорию и практику программно – целевого социального управления.

Недостатком данной версии является известный схематизм и предустановленность постулированных принципов. В последние годы в отечественном обществознании произошла переориентация на другие подходы. Речь, прежде всего, идет о цивилизационном подходе и акцентировании внимания на ментальные основания исторического развития. При этом подходе само социальное развитие предстает как многоплановый процесс, в развертывании которого основные факторы

(экономический, социально – структурный, политический, духовно – культурный) могут иметь различные удельные веса. Определенную

значимость следует отвести в рамках такого подхода и социально – волевому

фактору. При таком подходе социальная и индивидуальная воля рассматриваются как опосредованные цивилизационными условиями, которые и формируют ее как таковую: системой организации общества (способы дифференциации и кооперации деятельности, типы расселения, способы социального управления), системой доминирующих знаково – коммуникационных средств, сложившимися типами ментальности.

Исходя из этого, возможно предложить следующую типологию социальной воли:

– социально – адаптивная (архаическая);

– авторитарно – традиционная;

– социально – профессиональная; – социально информационная.

В условиях архаического общества преобладают аффективно – волевые формы регуляции. Они опосредованы по-преимуществу образно – мифологическим мировосприятием и еще близки по характеру воздействия на поведение биологическим программам. Близки, но не тождественны, поскольку животное обитает в биологическом хронотопе, подчиняющем психику ситуации. Человеку свойственно расширение рамок ситуации и формирование образа прошлого и будущего. Поэтому животное действует еще в рамках «инстинкта свободы» (См.:128, с. 167), а человек, по меткому выражению Г.Л. Тульчинского (См.:136), в условиях, требующих волевого усилия как антиинстинкта. Переходным видом воли от родоплеменного к цивилизованному обществу рядом авторов рассматривается медиальная воля (См.:50, с. 68–69): однако, «чем дальше продвигается процесс перехода к полисной организации, тем большей эрозии подвергается медиальная воля, характерная для родовых вождеств» (См.:50, с. 69). Иначе говоря, медиальное воление, как посредническое (через вождей, оракулов, героев) носит уже, по-преимуществу, социо – культурный характер и представляет отчужденный от специфически природных и аффективных первичный вид социальной воли. Воздействие медиальной воли еще существенно во времена Гомера, на анализе произведений которого построены попытки исторической психологии реконструировать раннеантичные формы волеполагания. В частности, в работах Ж-П. Вернана установлено, что механизмы мотивации и самоконтроля в древнегреческом обществе совершенно иные, чем у современного человека (См.:150, с. 178–179). В рассуждениях американского психолога Дж. Дженнеса отмечается, например, что воины в период Троянской войны были похожи на

благородные автоматы, которые не знали, что делали. «Человек «Илиады» не имел субъективности, похожей на нашу. У него не было осознания своего сознания и внутреннего умственного пространства для интроспекции. Можно назвать ментальность микенцев двухкамерным умом. Воля,

планирование, инициатива организованы вовсе без участия сознания, а затем «рассказаны» индивиду на его обычном языке, иногда с визуальным ореолом знакомого друга, или авторитетной фигуры, или бога, или иногда как только голосом. Индивид подчинялся этим галлюцинаторным голосам, потому что он не мог видеть, что делать самому»[58]. К аналогичным выводам пришел Л. Мамфорд, исследовавший организационно – деятельностную практику фараонов Древнего Египта и назвавший производственные объединения людей того периода «мегамашинами», «отдельный индивид в такой «мегамашине» должен был выполнять лишь какую-то одну незначительную функцию. Он еще не был, как позднее при капитализме, «придатком машины; вместе с тысячами и тысячами себе подобных он составлял самое

тело машины. Насилие по отношению к тем, кто составлял плоть «мегамашины», было условием эффективности последних»[59]. Вообще

следует заметить, что типологизация социальной (и индивидуальной) воли осуществляется, во-первых, в большей мере по цивилизационным основаниям, а не в зависимости от формального времени (историческое прошлое, недавнее прошлое, настоящее). А, во-вторых, при воспроизведении цивилизационных условий воспроизводятся многие характерные черты соответствующего типа социальной воли. В этом плане небезосновательным является сопоставление мамфордских «мегамашин» Древнего Египта и сталинских «шарашек» и «трудовых лагерей». Сходство традиционных структур обществ, существующих в столь разные времена, генерирует сходные типы волеполагания – сверху и волеисполнения и мировосприятия – снизу.

Человек полисной цивилизации отходит от медиальных форм волепроявлений. Полисный образ жизни делает его более автономным и вольным в своем выборе. Воля все больше индивидуализируется и рационализируется и понимается как человеческая, стоящая выше вегетативной страсти и животного порыва. Однако доминирование индивидуальной воли не означает полного устранения воли горней. Она продолжает существовать как некое безличное и надличное направляющее начало, дробясь на разные источники «горней воли». Но и индивидуальная и

социальная воли отражают социально – производственную структуру

общества. Волеполагание составляет атрибут полисного человека, господина как гражданина, работника, собственника. Оно выполняет в социуме роль формы, господствующего начала. По крайней мере эту мысль подчеркивал А.Ф. Лосев. На разнонаправленность и разнополюсность развития социальной и индивидуальной воли в условиях внеэкономического и экономического принуждения обращал в свое время Гегель (См.:35, с. 105) и современные специалисты по исторической психологии: «Барская скука, властолюбие, тщеславие составляют господский полюс исторической психики. Труд (отсроченное вожделение по Гегелю) создает другой человеческий полюс, рабский: терпение, упорство, предметная умелость» (См.:150, с. 178).

Эпоха имперского Рима связана и иерархизацией воль и

установлением пределов иерархии – от индивидуального своеволия до общественной всеохватывающей воли и концептуализацией проблемы воли в стоической философии. Эти подходы получили развитие в универсально – персоналистской концепции воли Августина Блаженного. Не сосредоточивая внимание на доктринальном аспекте воли в истории философии и науки, а обращаясь к собственной феноменологии социальной воли, отметим, что для Средневековой Европы характерным и распространенным было

корпоративное ощущение бытия индивидом. Человек всегда соотнесен со своей корпорацией, кастой, гильдией, общиной скован ее регламентом, этическими и социально – политическими установками и не мыслит себя вне этой общности. Вместе с тем, еще не сформировалось гомогенное отношение к представителям других корпораций: «В сфере групповых отношений характерной особенностью средневековой личности был конформизм по отношению с своим и социальная агрессивность по отношению к чужим»[60]. Опосредованность поведения и сознания регламентом и ценностями корпорации формировало сословный тип личности: «Человек не осознает себя как автономную индивидуальность, он принадлежит к целому и должен выполнять в его рамках отведенную ему роль»[61]. Отсюда и дифференциация социальной воли осуществляется в пределах и в соответствии с сословно – корпоративной структурой и той регламентацией социальных ролей, которые им предписывались. «Человек познавал себя (и добавим – действовал – О.К.) только по кастовым особенностям или по признакам, различающим народ, партию, корпорацию, семью, – другими словами, понятие личности связывалось всегда с какой-нибудь общей формой»[62].

Поэтому в средние века подавление индивидуальной воли или мнения еще не воспринималось как нарушение прав, достоинства или покушение на свободу воли личности. Идея личности была принята, но сознание права на индивидуальность еще не выработалось.

Важное значение в условиях Средневековья имело также, как подчеркнули историки «Школы Анналов», противостояние двух культур: официальной, церковной, ученой, с одной стороны, и народной, фольклорной – с другой. Хотя, конечно «беспримесной» народной культуры, как и церковной не существует в чистом виде. Важно, что существует некоторая уровневая демаркация, влияющая на понимание возможностей и границ социальной и индивидуальной воли.

С переходом к индустриальной цивилизации связано начало процесса

автономизации воли и персонализации масс. «Новоевропейская «политическая технология» человека составлена из дисциплинарно – манипулятивных техник в школе, мануфактуре, казарме, особенно концентрированно – в тюрьме. Ее продукт – дисциплинированный субъект, который будет регулировать себя даже на необитаемом острове (что изображено в романе Д. Дефо)»[63]. Такого рода «прединдустриальное воспитание» дает возможность включения в более сложное и тонко регулируемое общество больших масс людей. Автономия и свобода воли,

ограничиваемая ценностно-конвенциональными пределами и

профессиональными ролями, как нельзя лучше выражена в кантовских императивах практического разума. Индустриальное общество в демократических формах, сначала порождая, а затем поэтапно снимая различные формы отчуждения, обозначает некоторый предел этого снятия. Таким пределом становится замкнутость человека на товарном потреблении, блокирующем последующее свободное развитие личности. В политическом

аспекте блокирующим пределом выступает демократическая государственная власть, в которой от индивида отчужден широкий спектр его социальных потребностей и способностей. Эти цивилизационные пределы, обозначившиеся еще в XIX веке, концептуализировались в столь различные программы последующего социального развития, как:

– марксистская рационализация революционного неприятия атомизации человека и порыва к новой коллективности во внегосударственных формах;

– иррационалистический нигилизм, индивидуальный бунт против атомизации в виде ницшеанской «воли к власти», порыв к власти от безвластия;

– либеральный прогрессизм, утверждающий волю собственности и

денег.

Анализируя не только те цивилизационные процессы, которые влияли на становление и развитие социальной воли, но и сопутствующие этим процессам изменения самой воли, укажем на следующие основные тенденции.

1. В процессе цивилизационного развития расширился круг субъектов социальной воли и возможности ее институализации. Концентрируясь сначала в узком кругу агентов государственного управления механизмы социальной воли в XX веке структурированы в таких социальных

институтах, как социальные движения и партии, элитные группы и группы социального представительства, лидеры и средства массовой информации.

2. Механизмы социального волеполагания, в особенности во второй половине ХХ века, получили интенсивное развитие через дифференциацию и специализацию социально – управленческой деятельности, разработку политических и социальных технологий, позволяющих осуществлять

глобальные стратегические решения и отвечать на «вызовы цивилизации» на планетарном уровне.

3. Заметной тенденцией является повышение уровня социально – волевой регуляции. Еще в 30-е годы ХХ века была предвосхищена тенденция перехода к общепланетарной социальной регуляции, когда реальным

субъектом социальной воли становится все человечество. Она реализуется в

настоящее время и основной предпосылкой к этому становятся

информационно – компьютерные технологии и системы коммуникаций.

Одним из наиболее важных и ярких проявлений социальной воли в истории цивилизации является воля политическая. Под ее организующим и

направляющим воздействием развиваются последние тысячелетия различные культуры – цивилизации. От развитости и потенциала

политической воли зависит перспектива, а то и выживание цивилизации. Особую актуальность эта проблема имеет в нашем отечестве, где периоды концентрации политической воли сменяются временами политического безволия, а то и анархии.

[1] Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1982, с.86.

[2] Гегель. Работы разных лет. В 2-х т. М., 1971, т.2, с.25-26.

[3] См.: Петровский А.В., Ярошевский М.Г. История и теория психологии в 2-х т. Ростов-на-Дону, “Феникс”, 1996, т.2, с.136.

[4] См.: Levin K. Vorsatz, Wille und Bedurfhis. Berlin, 1926. Lewin K. A dynamic theory of persounality. N-Y, 1935.

[5] См.: Farber L.H. The way of the will. Essays foward a psychology and psychopatology of will. L, 1966, p. 5.

[6] Миллер Д., Галантер Ю., Прибрам К. Планы и структуры поведения. М., 1965, с.8

[7] Щербаков Е.П. Функциональная структура воли. Омск, 1990, с.10.

[8] См.: Apres H.R., Gerske J.P. Psyhological theopies of motivation. Monterey, 1982.

[9] Heckhausen H. Why some time you might benefit achievement motivation research // Achievement and task motivation. Lisse, 1986. Kuhl J. Action control: The maintenance of motivation states. // Motivation, inteation and volition. Berlin, 1987.

[10] См. библиографию в нашей монографии.

[11] Гозман Л.Я., Шестопал Е.Б. Политичекая психология. Ростов-на-Дону, 1996.

[12] Там же, с.190.

[13] Дилигенский Г.Г. Социально — политичекая психология. М., 1996.

[14] См.: Тульчинский Г.Л. Разум, воля, успех. О философии поступка. Л., 1990. Водолагин А.Н. Онтология политической воли. Тверь, 1992.

[15] Крыжановская О.А. Политическая воля // Проблемы. Поиски. Решения. Концепции докторских диссертаций. Ростов-на-Дону, 1995; Крыштановская О.А. Политическая воля в деятельности современной административно — политической элиты // Политико -административная элита и государственная служба в системе властных отношений. Вып. 1. Ростов-на-Дону, 1996; Крыштановская О.А. Технологии волеполагания в деятельности политико — административных элит. // Там же. Вып. 3.

[16] См.: Lipschutz. Reconstructing world politics; the emergence of global civil cociety. // Millenium. Vol.21, №3, p.407.

[17] Выготский Л.С. Собр. соч. в 6-ти т., т.1, М., 1982, с.116.

[18] Кант И. Соч. в 6-ти т., т.3, с. 490.

[19] Гегель. Работы разных лет. В 2-х т., М., 1971, т.2, с. 25.

[20] Гегель. Соч. М-Л., 1934, т.7, с.32.

[21] Гегель. Энциклопедия философских наук, т. 3, с. 311.

[22] Гегель. Соч., т. 7, с. 32.

[23] Гегель. Соч. М., — Л., 1935, т. 8, с. 22.

[24] Гегель. Соч., т. 7, с. 43.

[25] Гегель. Соч., т. 7, с. 45.

[26] Гегель. Энциклопедия философских наук, т. 3, с. 311.

[27] Гегель. Соч., т. 7, с. 264.

[28] Гегель. Соч., т. 7, с. 268.

[29] Гегель. Соч., т. 8, с. 24-25.

[30] Шварц Т. От Шопенгауэра к Хейдеггеру. М., 1964, с.7.

[31] Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. М., 1898, с.120. 32 Там же, с. 121.

[32] Там же, с.143.

[33] Там же, с.132-133.

[34] Там же, с. 153.

[35] Там же, с. 138.

[36] Там же, с. 137.

[37] Ницше Ф. Воля к власти. Полн. собр. соч., т.IX, М., 1910, с.220.

[38] Шварц Т. От Шопенгауэра к Хейдеггеру. М., 1964, с.241.

[39] Ницше Ф. Воля к власти. Полн. собр. соч., т.IX, М., 1910, с.304.

[40] там же, с. 313.

[41] Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т.42, с.120. 43 Там же, с.119.

[42] Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч.I, с.215.

[43] Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. Л., 1989.

[44] Здесь и далее сноски делаются по списку литературы, где первая цифра — номер источника в списке, а вторая — номер страницы источника.

[45] См.: Сагатовский В.Н. Философия как теория всеобщего и ее роль в медицинском познании. Тюмень, 1968, с.10.

[46] Копнин П.В. Введение в марксистскую гносеологию. Киев, 1966, с.62.

[47] См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Собр. соч., т.3, с.516.

[48] См.: Алатонов К.К. Система психологии и теория отражения. М., 1982, с.109-115.

[49] См.: Макаренко А.С. Избр. педаг. сочин. в 2 т., М., 1949, т.1, с.105.

[50] Выготский Л.С. Собр. соч. в 6-ти т., т.1, М., 1982, с.116.

[51] См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Собр. соч., т.3, с.327.

[52] См.: Дж. Нэсбит, П. Эбурдин. Что нас ждет в 90-е годы. Мегатенденции. Год 2000. М., 1992, с.342-343.

[53] Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. т.13, с.7.

[54] Ленин В.И. Полн. собр. соч. т.40, с.309.

[55] Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. т.21, с.99.

[56] Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. т.21, с.348-349.

[57] Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. т.21, с.155.

[58] См.: Janes G. The Origin of Consciousness in the Breakdown of the Bicameral Mind. Boston, 1982, p.75.

[59] Кантор К.М. О глобальном кризисе истории в социокультурном измерении. // Полис, 1996, № 3, с.143.

[60] Шкуратов В.А. Историческая психология. Ростов-на-Дону, 1994, с.157.

[61] Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1972, с.273.

[62] Буркхордт Я. Культура Италии в эпоху Возрождения. Собр., 1904, т.1, с.157.

[63] Шкуратов В.А. Историческая психология. Ростов-на-Дону, 1994, с.175.